«Я должен это сделать», — говорю я себе. Она не принадлежит мне, и никогда не будет принадлежать.
Оливер тянется к другой груди Мейси, проходя по великолепному изгибу костяшками своих пальцев, и мне сразу же хочется избить его до потери сознания. Сосунок. Я делаю глубокий вдох и достигаю самоконтроля.
— Она совершенна, — говорит Оливер низким тоном. Мейси наблюдает за мной, пока он ее гладит, а я пытаюсь успокоить убийственные чувства, бушующие внутри меня. — У тебя размер C? — спрашивает он немного хриплым голосом.
— D, — тихо поправляет она.
— И они настоящие, — добавляет он, ощущая в руке вес ее мягкой груди. Он крепко сжимает ее сосок между большим и средним пальцами, и Мейси вскрикивает от неожиданности. — Любовь втроем относится к твоим жестким ограничениям? — Оливер мило улыбается ей, продолжая ласкать ее грудь.
Глаза Мейси округляются, и она открывает рот, но не произносит ни слова.
— До всего этого мы доберемся позже, — быстро отвечаю за нее, или же я просто не хочу слышать ее ответ, — для начала немного поиграем. Мейси еще «девственница» во всем этом.
Оливер кивает, затем отходит, чтобы взять мою сумку с игрушками.
Я беру Мейси за руку и веду ее к кровати.
— Ты все еще в порядке?
Она кивает.
— Да.
По моей просьбе она ложится в центр огромной кровати, чтобы мы с Оливером могли свободно сидеть по обе стороны от нее. Когда я стягиваю трусики вниз по ее ногам и бросаю их на пол, Оливер кладет «набор инструментов» на кровать рядом со мной. Они все безобидны, но, тем не менее, глаза Мейси становятся большими, как блюдца.
— Начнем с этого, — говорю я, поднимая полоску черного шелка.
— Повязка на глаза, — говорит она.
— Да. Обычно я не разрешаю сабам разговаривать во время сцены, только если не задаю вопрос, или если им нужно использовать стоп-слово, но на первый раз я разрешаю.
Она кивает.
Я вручаю повязку Оливеру, и он прикладывает ее к глазам Мейси и завязывает у нее на затылке.
— Ложись на спину и постарайся расслабиться, — говорю я ей, — используй все свои чувства, впитывай в себя все, что тебя окружает, все, что ты чувствуешь. Зрение часто мешает нам видеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Ты увидела все мои игрушки и начала беспокоиться.
Затем я беру большое черное перо, сделанное из искусственного шелка, и провожу им по ее животу.
— Когда ты меньше беспокоишься о том, чтобы все рассмотреть, то открываешься для настоящих ощущений, — Мейси постепенно расслабляется, когда я щекочу ее пером, скольжу им по ребрам, до грудей и снова вниз.
Ее резкое дыхание начинает замедляться, когда я доставляю ей удовольствие этими легкими мягкими ласками.