Зеленый велосипед на зеленой лужайке (Румарчук) - страница 38

Да что там говорить! Разве она жила бы в такой халупе? Она наверняка жила бы в центре города, в одном из серых каменных зданий, где даже печку топить не надо, так как в подвале сидит истопник и обогревает весь дом сразу; и окно ее комнаты выходило бы прямо в сквер, где стоит памятник Ленину, возле которого всегда играют дети.

Правда, если бы Наталья Ивановна была дочерью красного генерала, она, скорее всего, не знала бы французского языка. А Наталья Ивановна знала его так, что когда однажды слегла с высокой температурой, то на все вопросы сыпала только по-французски, чем привела в большое замешательство врача, который заявил обиженно, что это первый такой тяжелый случай в его многолетней практике.

Но скажите, на что нужен этот французский?!

Наоборот, если бы она не знала его, ей бы не пришлось расклеивать по городу объявления: «Даю уроки французского языка. Кто хочет читать в подлиннике Мопассана…» — а потом бесплатно учить нашего соседа Митю, который и по-русски-то не читал Мопассана и вообще вряд ли знал, кто это такой.

И уж конечно, ей не пришлось бы с пристыженным лицом занимать деньги у нашей бабушки и с извинениями отдавать их через полгода.

Если бы она была дочерью красного генерала!

Но она была дочерью белого генерала. И потому все обстояло совсем наоборот.

…И вот наконец настал день нашего отъезда. Утро выдалось теплым и пасмурным. Я встала ни свет ни заря, что случалось со мной чрезвычайно редко, и вышла за калитку. У водокачки, как всегда по утрам, толпился народ. Люсина мама стирала, водрузив на скамейку большое корыто. Корыто ерзало, грозя свалиться, шлепки мыльной пены пузырились и таяли вокруг скамейки. Люська принимала от матери отжатое белье и развешивала тут же на веревке. Надо сказать, что место вокруг водокачки было самым главным и людным на нашей улице. Хлопнула ставня, кто-то крикнул из раскрывшегося окна:

— Эй, Марзея, ты чего это стирку затеяла? Никак дождик собирается.

— Да не-а, — лениво отозвалась Люськина мама, — распогоживается… — И она посмотрела в небо, где сквозь облака неярко просвечивало солнце.

Словом, все было как всегда.

И тут, переваливаясь на ухабах нашей немощеной улицы, из-за поворота выехал грузовик. А грузовики на нашей окраине появлялись редко. Вот он приостановился на секунду, словно раздумывая, туда ли попал, и не спеша покатил прямо к нашему забору, где шумели и клонились от ветра в сторону верхушки могучих тополей, посаженных еще моим дедом. Грузовик съехал в канаву, подрулил к самым воротам, которые, надо сказать, никогда не открывались, и уткнулся в них своей бульдожьей мордой.