И когда осётр долго отдыхал на одном месте, я услышал голоса двух бородатых, с волосами до самых плеч парней, стоявших рядом. На шеях у них болтались клешни крабов.
– На вертеле он будет в большом порядке! – негромко сказал один из них. – Вертел возьмём в шашлычной.
– Голову, хвост и брюшко заделаем в ухе, – сказал второй.
– Девочки оближут пальчики!
– Возьмём на прокат подводное ружьё! Понял?
– Старик, ты гений. Миллион лет назад ты был бы вождём нашего племени! Ура!
– Нет, ружьё не годится. Темно. Придумаем что-нибудь другое. Сегодня в два ноль-ноль.
– А вдруг… нас засекут?
– Что? Вздрогнул?
– Но ведь возможен такой вариант?
– Тому, кто на нас рыпнется, я не завидую, – зловеще сказал тот, которого звали «Стариком». – Это дело будет нашей лебединой песней! Успокойся, Жека!
– А лебедей едят? – спросил Жека.
– Можно попробовать. Ну, пошли! До встречи, рыбка! – «Старик» помахал рукой проплывшему мимо осетру.
Я отошёл к маме, читавшей на скамеечке книгу, присмотрелся к любовавшимся осетром и золотыми рыбками людям и подумал: «Ну нет уж! Вы у меня не оближете пальчики! Я спасу чудесную рыбу, а заодно и лебедей! Не бойся, осётр!»
Про Веру я чуть не забыл, и когда спросил у мамы, который час, было уже четверть второго.
Отпустит она меня или не отпустит подежурить за Веру, я не знал и поэтому схитрил:
– Пойдём переоденемся. Вышло солнце, и я запарился.
– Нам нельзя до четырёх часов возвращаться домой, – недовольно сказала мама.
– И Кышу жарко. Вон как он дышит.
– А я не взяла купальника, – пожалела мама. – Пошли бы на пляж.
– Знаешь что? Ты ведь хотела сходить в кино на «Десять заповедей дьявола». Вот и иди. Всё равно меня не пустят. А я пойду в «Кипарис» и до четырёх часов оттуда – ни шагу! Честное слово!
– Это мысль, – сказала мама. – А Кыш?
– Он пойдёт со мной, и ровно в четыре мы встретимся у льва из «Кипариса».
– Договорились. Но смотри, без всяких фокусов.
– Только, пожалуйста, не волнуйся на каждом шагу, – сказал я.
В «Кипарисе» был обеденный час. По главной аллее ходила только пожилая сестра и натыкала на железный прут жёлтые листья, падавшие с магнолий. Меня и Кыша она не заметила. Мы подошли к зелёному павлиньему домику.
– Нагнись сюда! Нагнись! – тихо позвала меня Вера. – Я здесь!
Она лежала в зарослях какой-то серебряной густой и высокой травы рядом с домиком. И в руках у неё был… бинокль!
– Иди обедать, – сказал я. – Здравствуй!
– Ложись на моё место… Привет! Тише ты. Не шурши. Держи бинокль. (Я улёгся на соломенную подстилку.) Приду через час. Слева от тебя аппарат со вспышкой. Он настроен. Как заметишь, что к хвосту тянется кто-нибудь, так прицеливайся и щёлкай.