И ещё Василий Васильевич хотел, чтобы Анфиса Николаевна постепенно привыкла к мысли о встрече, а то бывали случаи, когда от неожиданной радости у людей не выдерживало сердце…
Про всё это Анфиса Николаевна и Василий Васильевич рассказывали по очереди. И во время их рассказа я так и не дотронулся до еды.
Конечно, папа сразу догадался, как попал к нему под подушку свитер, а Корней Викентич – куда Василий Васильевич исчезал по ночам…
– Да, братишка, постарели мы, – сказала Анфиса Николаевна.
– Что ты, сестра! Это только так кажется!
– А где, кстати, ты одеяло припрятал? – спросила Анфиса Николаевна. – Небось в пещере?
– Да. Я там полночи на днях просидел. Всю жизнь припомнил. Это иногда полезно.
– Почему? – спросил я.
– Алёшка, не лезь ты хоть сегодня с вопросами! – сказал папа.
– Правильно спросил Алексей, – сказал Василий Васильевич. – Я припомнил свою жизнь, перебрал в уме дни и годы и понял, что, в общем, жил верно. Бывало, ошибался, но признавал себя неправым.
– Вы совсем как папа! Он больше всего веселится, когда призна́ет свою ошибку, – сказал я.
– Тебе бы тоже не мешало иногда обдумывать прожитую жизнь, – сказал папа смутившись.
– А я вот этого не делал никогда: думал, впереди времени много, – вмешался в наш разговор Федя, сидевший всё время угрюмо и молча. – Дурак, значит!
В этот момент я вдруг совершенно точно понял, какой шаг я совершу завтра в своей жизни. Он напрашивался сам собой, я боялся, что все по моим глазам прочтут, что я задумал, и поэтому весь вечер, пока взрослые вспоминали военные годы, задавал то маме, то папе разные нелепые вопросы. Наконец я спросил у папы, можно ли будет приживить к павлиньему хвосту перья, если их найдут, а если нельзя, то почему наука до этого никак не додумается?
Папу этот вопрос неожиданно вывел из себя. Он забушевал:
– Взгляните, друзья, на этого человека!.. Нет, вы посмотрите на него! Человечество разрывается на части от массы нерешённых проблем! Три четверти населения земли живёт впроголодь. Не уничтожена опасность войны. Загрязняются моря, леса и реки. Напряжённая умственная работа доводит некоторых энтузиастов до мышечного голодания. Наконец, нам угрожает тепловая смерть! А этот человек больше всего беспокоится о павлиньем хвосте! Если бы ты, Алексей, представил себе в уме весь путь, пройденный человечеством за его историю, ты бы не задавал мне дурацких вопросов! Понятно?
– Честное слово, понятно! – сказал я и ещё больше утвердился в том, что мне совершенно необходимо не завтра, а прямо сегодня же забраться в пещеру, припомнить там свою жизнь, а главное, представить в уме весь путь, пройденный человечеством за его историю.