Но одному под вечер идти в горы мне было страшно. И потом, я подумал, что Феде тоже нужно припомнить ошибки своей жизни, и спросил, отведя его в сторону:
– Послушай, ты знаешь всю историю человечества?
– За десять классов, – сказал Федя.
– А больше пока ещё ничего особенного не произошло, – успокоил его я.
– Не скажи! Город наш новый мы на вечной мерзлоте построили! Это что? Не история, по-твоему? А луноход?
– Верно. Ты прав, – согласился я. – Так вот слушай: нам с тобой надо подумать о наших жизнях. Давай уйдём сегодня в пещеру. У меня есть одна на примете, и мы там подумаем. Всю ночь у костра будем думать. Еды захватим, спички и собак возьмём. Сначала о себе подумаем, а под утро об истории. Идёт?
– Это мысль! Я именно этим и хотел заняться. Только сформулировать не успел. Поэтому и мучился. Ты теперь мой друг! Пошли!
– Только уйти надо незаметно, – сказал я. – И записку оставить, чтобы не беспокоились.
Взрослые так увлеклись воспоминаниями, что никто не обратил внимания, когда я сложил в мешочек котлеты, колбасу, помидоры, хлеб, зелёный лук и спички.
Записку я написал на телеграфном бланке, который про запас принесла с почты мама. Написал, как ФЕДЯ по-телеграфному:
БЕСПОКОЙТЕСЬ УХОДИМ НОЧЬ ДУМАТЬ ЖИЗНЬ
ПРО ИСТОРИЮ УТРОМ КРЕПКО АЛЕКСЕЙ НОРД
КЫШ тчк МАМОЧКА
Под словами: «обратный адрес» я написал: «Тайна, но в Крыму».
На этот раз в поход я взял папин свитер, потом позвал Кыша, игравшего на огороде с Волной, и мы незаметно ушли из дома. Волна проводила нас, забравшись на ограду, и тоскливо мяукнула. Федя ждал меня на улице. Норд держал в зубах его сумку.
Когда мы в сумерках шли вверх по тропе, Федя сказал:
– Испортил я замечательную скалу. Смотри: белеет после ацетона.
Впереди над нами и вправду смутно белел огромный неровный квадрат.
– Ничего. Второй раз смоешь начисто, – сказал я.
Незаметно совсем стемнело, но мы уже были около двух валунов, под которыми находился вход в пещеру. У Феди оказался фонарик. Он жужжал, и Кыш начал потявкивать. Жужжание фонарика напоминало ему ненавистную папину электробритву.
Федя залез на валун. Я ему кинул мешочек с едой и передал Кыша, а Норд с разбегу запрыгнул сам.
– Ты стой, а я посмотрю, что это за пещера. – Федя осторожно стал спускаться вниз. – Ногой бревно нащупал… Вроде бы ступеньки… Толково придумано… Ого! Целая квартира!.. Двухкомнатная! – немного погодя услышал я его гулкий голос. – Давай сюда собак!
Я последним спустился по приступочкам толстого, полого стоящего бревна и не сразу сумел осмотреться, хотя Федя всё время светил фонариком. Нашим собакам было легче: они принюхивались. Это была пещерная прихожая с очень низким сводом. Я касался его затылком, а Федя стоял на коленках. Фонарик осветил штабелёк ровно нарубленных дров и закопчённый котелок, метёлку из сосновых веток, старые ботинки, пустые консервные банки, разобранную гранату, гильзу от снаряда.