– Сколько времени действует брит? – спросил я.
Она слегка покраснела.
– Как тебе не терпится. Ничего еще не известно.
– Я не хотел сказать ничего плохого, – оправдывался я. – Мне только хотелось узнать… почему ты так смотришь! Что с тобой? Наис!
Она медленно поднялась. Отступила за кресло.
– Сколько, ты сказал? Сто двадцать лет?
– Сто двадцать семь. Ну и что?
– А ты… был… бетризован?
– Что это значит?
– Не был?!
– Да я даже не знаю, что это значит. Наис… девочка, что с тобой?
– Нет… не был, – шептала она. – Если б был, ты бы, наверно, знал.
Я хотел подойти к ней. Она вскинула руки:
– Не подходи! Нет! Нет! Умоляю!
Она попятилась к стене.
– Ведь ты же сама говорила, что это брит… сажусь, сажусь. Ну, сижу, видишь, успокойся. Что это за история с этим бе… как это там?
– Не знаю подробно. Но… каждого бетризуют. При рождении.
– Что же это?
– Кажется, что-то вводят в кровь.
– Всем?
– Да. Потому что… брит… как раз не действует без этого. Не двигайся!
– Девочка, не будь смешной.
Я погасил папиросу.
– Я ведь все-таки не дикий зверь. Ты не сердись, но… мне кажется, что вы здесь все чуточку тронутые. Этот брит… это же все равно что сковать всем до единого руки, а вдруг да кто-нибудь окажется вором. В конце концов… можно ведь и доверять немного.
– Ты великолепен. – Она будто успокоилась немного, но продолжала стоять. – Почему же ты так возмущался раньше, что я привожу к себе незнакомых?
– Это совсем другое.
– Не вижу разницы. Ты наверняка не был бетризован?
– Не был.
– А может, теперь? Когда вернулся?
– Не знаю. Делали мне разные уколы. Какое это имеет значение?
– Имеет. Тебе делали? Это хорошо.
Она села.
– У меня есть к тебе просьба, – начал я как можно спокойней. – Ты должна мне это объяснить…
– Что?
– Твой страх. Ты боялась, что я на тебя наброшусь, да? Но ведь это же чушь.
– Нет. Если подумать, конечно, чушь, но все это слишком, понимаешь? Такой шок. Я никогда не видела человека, которого не…
– Но ведь этого же нельзя распознать!
– Можно. Еще как можно!
– Как?
Она помолчала.
– Наис…
– Да я…
– Что?
– Боюсь…
– Сказать?
– Да.
– Но почему?
– Ты понял бы, если б я сказала. Видишь ли, ведь это не из-за брита. Брит – это только так… побочное… Дело совсем в другом…
Она побледнела. Губы ее дрожали. «Что за мир, – подумал я, – что за мир!»
– Не могу. Ужасно боюсь.
– Меня?!
– Да.
– Клянусь тебе, что…
– Нет, нет… я тебе верю, только… нет. Этого ты не можешь понять.
– Ты мне не скажешь?
Видно, было в моем голосе нечто такое, что она переборола себя. Ее лицо стало суровым. Я видел по ее глазам, каких усилий ей это стоило.
– Это… для того… чтобы нельзя было… убивать.