— Запомните это хорошенько, — продолжал Жакоб. Подняв тяжелый взгляд на полицейского, проповедник глухо спросил:
— Могу я, наконец, ехать?
Комиссар, отступая на шаг, молча козырнул.
Машина взревела и рванулась вперед. Мы отскочили в разные стороны и молча смотрели, как, плавно покачиваясь, убегает все дальше рубиновый огонек. Вот он скрылся за поворотом.
— Н-да, конечно, глупая была затея, — смущенно пробормотал Жакоб. — Но хоть повидались. Ладно, поехали-ка домой.
В глубине души я надеялась, что, пойманный, «голос» испугается, и притихнет, а может, даже совсем замолчит…
Но в следующую ночь, едва в окнах тетиной спальни погас свет, мы его услышали снова.
Началось опять с настойчивых заклинаний:
— Спите… Спите… По всему вашему телу растекается чувство успокоения и дремоты…
— Не понимаю, почему он не сменит волну? — повернулся к инженеру Жакоб. — Ведь знает, что мы его теперь слышим.
— А чего тут непонятного? Он просто не может этого сделать, — ответил Вилли. — Значит, приемник у старушки настроен только на одну определенную волну.
— Верно, — согласился Жакоб и, погрозив динамику кулаком, добавил: Ну, мы заткнем ему глотку, этому «небесному голоску».
Но тут мы услышали вдруг нечто новое и переглянулись:
— Вам надо самой поехать к нотариусу и добиться…
— Включай! — Жакоб резко махнул рукой.
Вилли рванул рубильник на пульте…
И приказания «небесного голоса» утонули в треске и рокоте мощной глушилки. С трудом можно было разобрать лишь отдельные слова:
— Спокойно… арственную…
— Вот я тебе покажу дарственную! — пробурчал Вилли, подкручивая регулятор.
Я выглянула из дверцы фургона, словно надеясь полюбоваться, как себя теперь чувствует проклятущий «голос», и вскрикнула.
Окна тетиной комнаты были снова ярко освещены!
— Она проснулась, а я здесь! Надо бежать.
— Возьмите фонарик, а то ноги переломаете! — крикнул мне вдогонку Жакоб.
Еще у ворот я услышала, как тетя зовет меня. Но я не откликнулась сразу, а пробежала в глубь сада и уже оттуда, издалека, тщетно стараясь сдержать одышку, подала голос.
— Где ты бродишь так поздно? — крикнула мне тетя с террасы.
— Гуляю в саду. Вышла подышать свежим воздухом, что-то спать не хочется. — И, подойдя ближе, я спросила: — А ты почему не спишь?
— Ужасно разболелся зуб. Только легла, кажется, даже заснула. И вдруг страшная боль, словно начали сверлить какой-то адской бормашиной, — ответила она, зябко кутаясь в халат и передергивая плечами. — Ты меня отвезешь завтра в Сен-Морис?
— Зачем?
— Там очень хороший дантист, впрочем, ты, кажется, сама у него была. Я тебе давала адрес.