Наконец, приехав в Петербург, я поселилась у своей сестры, а Каменская возвратилась к себе. Узнав о моем приезде, императрица прислала спросить о моем здоровье и моих делах; извещенная о последнем несчастье в моем имении, она подарила по случаю моих потерь десять тысяч рублей.
Я рада была увидеть своего отца, хотя и не ожидала от него помощи в данном случае. Но что было в тысячу раз отрадней для меня – я встретила с его стороны полное доказательство любви и уважения, которых на долгое время лишила меня ложная и ядовитая клевета, о чем, впрочем, нет надобности распространяться теперь. Я говорю, нет надобности распространяться об этой клевете, потому что отец убедился в неправде придуманных нареканий. Притом что за радость оправдываться в обстоятельствах, ложь которых потеряла для меня всякое значение? Но я долго скорбела от ее отравляющих последствий. Лишиться доброго мнения в глазах такого человека, как мой отец, было для меня верхом несчастья, если бы даже он не имел святого права на любовь своей дочери. Вместе с этим правом у него были качества, во всяком случае достойные уважения: со здравым и образованным умом он соединял благородный и добрый характер и совершенно был чужд того чванства и жеманности, которые обыкновенно отличают слабые и мелкие душонки.
По приезде к сестре я была не совсем здорова и не выходила из дому. Но нельзя было не заметить, что горизонт моей жизни начал проясняться, с тех пор как Григорий Орлов потерял привилегию любовника Екатерины. Так как мне невозможно было быстро перебраться в Москву по причине расстройства домашнего хозяйства, я наняла себе небольшой дом в Петербурге, купила мебель, обзавелась необходимой прислугой и устроилась здесь, хотя и не со всеми удобствами.
Как только оправилась, я явилась ко двору и очень ласково была встречена Екатериной. Затем императрица прислала мне шестьдесят тысяч рублей для покупки имения в мою собственность. Может быть, она доселе не знала, что, за исключением клочка земли близ Петербурга и дома в Москве, я более ничего не имела в мире. Или, вероятно, освободившись от влияния Орлова, она хотела показать мне свое благоволение, сделав мою жизнь более удобной. Как бы то ни было, этот подарок удивил меня. Вместе с тем я заметила перемену в ее обращении со мной: оно было совершенно не таким, какое я привыкла видеть в продолжение первых десяти лет от ее восшествия на престол.
Эти деньги помогли мне выручить моего отца из затруднительного положения; я заплатила за него тридцать три тысячи рублей вследствие жалобы, поданной на него.