. Тем не менее не все одинаково относились к абсолютной власти, которой Диана при поддержке Лотарингского дома обладала практически безраздельно. Посол Козимо Медичи в Париже считал ее влияние фактом прискорбным и гибельным. «Не следует, – писал он, – выдавать черное за белое в отношении высокого положения и всемогущества этой женщины. Она ведет себя таким образом, что нам остается лишь сожалеть о мадам д’Этамп»
[39]. Монморанси также имел все основания сетовать на свою судьбу. Его влияние уменьшалось пропорционально возрастанию доверия к Лотарингскому дому и ближайшему окружению. Монморанси замыслил интригу, чтобы избавиться от Дианы и ее сторонников, а себе вернуть доверие короля. Дело касалось одной из придворных комбинаций, этих малых дворцовых революций, в ходе которых ловким людям с помощью женщин, всегда соглашавшихся в них участвовать, удавалось подчинить короля своей воле и добиться его благоволения. При дворе находилась одна очень красивая молодая женщина, Мери Флеминг, гувернантка Марии Стюарт, маленькой шотландской королевы, которая воспитывалась при французском дворе и должна была стать женой будущего Франциска II. Монморанси без труда убедил Мери соблазнить короля, следствием чего стала краткая галантная связь между ними; для ее пресечения Диане пришлось употребить всю свою волю и хватку, воздающую честь ее таланту. Монморанси проиграл, а Диана вновь вернула утраченные позиции. Начиная с 1550 года она заправляла министерствами как великий всевластный визирь, ведала назначениями, смещениями и вообще всеми делами, словно государственный премьер-министр. Она утвердила нового казначея л’Епарня, полностью ей преданного. Когда она сочла, что хранитель печати
[40] Франсуа Оливье выказывает недостаточное усердие и нерешительность, она поставила на его место Жана Бертрана, верного человека, на которого могла положиться. Все ей удавалось.
В наши задачи не входит подробное рассмотрение дальнейшего роста влияния этой женщины, действовавшей с неизменной ловкостью вплоть до трагической смерти короля. Следует напомнить, что ее влияние не ограничивалось только внутренней политикой, но распространилось буквально на все, в том числе на международные отношения. Невольно оказавшись втянутой в войну, угрожавшую ее землям, зависимым от Лотарингского дома, после поражения под Сен-Кантеном она сблизилась с Монморанси и партией мира. Папа, став отныне миролюбивым, не преминул привлечь ее на свою сторону, он обнадеживал Диану тысячью способов, елейно соблазнял, умоляя употребить на Генриха II все ее влияние. «Это ваша обязанность, возлюбленная дочь наша, – писал он ей, – всеми силами поддерживать христианнейшего короля в предначертанном Нами деле»