. Белолицые блондинки казались самыми привлекательными, хотя и брюнетки не оставались в пренебрежении. Но сверх того, самое главное, они должны были «уметь мило щебетать», ибо как бы ни была дама прекрасна, все же не подобало любить красотку «без души, не наделенную умом и даром слова». Действительно, кавалеры «находили приятными и аппетитными именно тех дам, которые вели сладострастные речи и произносили игривые слова, способные разбудить Венеру, если она вдруг уснула»
[69].
Альковные разговоры считались не единственными, в коих полагалось быть искусной королевской любовнице. Чтобы нравиться королю, она должна была, подобно ему самому, владеть даром слова – уметь составить письмо, сочинить рондо, десятистишие или эпиграмму. Герцогиня д’Этамп и Франсуаза де Шатобриан не без успеха подвизались в этой области, свидетельством чему может служить обмен стихотворными посланиями «В Великий пост», где в ответе дамы риторически обыгрывается концовка письма короля Франциска I:
Франциск Франсуазе де Шатобриан
В святое время, посвященное молитве,
Когда о церкви лишь приходят мысли,
Когда кругом звучат божественные гимны,
Я дней сих лучше не смогу сыскать
Тебе все помыслы мои и чувства передать.
Мне кажется, что горше нет мученья,
Чем быть, родная, не с тобой.
Я словно погружен в забвенье
В сей час святой.
Напротив, как вознагражденье
Всех тягот моего служенья,
Не думать ни о чем, прочь гнать сомненья,
Мне было бы письмо, что писано тобой,
Оно целительнее долгого моленья
В сей час святой.
Ответ Франсуазы де Шатобриан
Хоть в это время нужно суету забыть
И только к Богу свои мысли возносить.
Мечты мои лишь о тебе, родной,
Во мне такое страсти бушеванье,
Что не могу я справиться с собой.
Ведь все мои надежды, чувства и желанья
С тобой лишь связаны, мой милый,
Не будь суров к моим признаньям
Столь сильно.
Не смейся, не бросайся словом
К смиреннейшей из подданных твоих,
Повиноваться и служить тебе она готова
Во всем. Всегда. И в том черпает силу.
Не накажи меня за все ее грехи
В XVI веке господствовали вольные, игривые и распущенные нравы. В следующем столетии скромность и умение себя вести ценятся выше. Чувства стали выражаться более деликатно, женщины сделались целомудреннее. Меньше говорится о теле и больше – о душе, почитая красоту лишь ее отражением. Идеальная женщина той эпохи – красива, с нежными чертами лица, все в ней дышит благородством и спокойствием, что свидетельствует о полном подчинении чувств рассудку. В ней не должно быть ни капли необузданной страсти, но, напротив, ясный ум, великодушие, постоянство, скромность и образованность. Женщины выказывали осведомленность даже в области архитектуры, причем их суждения отличались компетентностью и элегантностью