стали бы много говорить и молиться, если бы их застукали спускающихся с горы рука об руку.
Тем не менее…несмотря на все это, я надеюсь, что это молчание не плохой знак. Время от
времени он оглядывается на меня и улыбается, и от этого я сияю изнутри. Но затем я вспоминаю
его легкую улыбку (не считая стресса), когда его мама покидала комнату, его легкую улыбку,
когда девушки разговаривают с ним в школе (а ему нравятся только мальчики), и его легкую
улыбку на фотографиях у него дома (на которых он скрывает одну из самых больших тайн о себе),
– все это похоже на неглубокую ножевую рану, когда невозможно отличить разницу от
настоящей и фальшивой легкой улыбки.
– Ты там в порядке? – мой голос неловко сбивается.
Улыбка слегка меркнет.
– Да.
Я боюсь того, что произойдет через пять минут, когда мы доберемся до торца его дома.
Если бы был какой– нибудь способ увезти его из этого города, – ехать, пока мы не сожжем весь
бензин, провести всю ночь за разговорами и помочь ему пройти через это, – я бы так сделал. Я
знаю, что он сделает, потому что это наиболее драматичная версия того, что сделал я, когда
впервые поцеловал парня: вернется в свою комнату и будет снова и снова повторять себе
причины, почему то, что произошло можно объяснить простым любопытством, и ничем больше.
– Что ты будешь делать в выходные?
Он резко выдыхает, как будто для ответа на вопрос ему нужно собраться.
– У меня соревнования по футболу завтра, а потом мы с Лиззи поедем в Орэм, чтобы
помочь с переездом какой– то семье.
Ах, служение. И Орэм. Ууф. Дома там местами встречаются красивее, но если такое
возможно, то там еще спокойнее, чем в Прово.
– И откуда несчастные братья переезжают?
Он одаривает меня сбитым с толку взглядом.
– Из Прово.
– Ты так говоришь, будто больше ни откуда никто не может переехать в Орэм.
Это вырывает из него настоящий смех, и я упиваюсь видом его улыбающихся глаз.
– Нет. Я просто хотел сказать… – он обдумывает это, а затем снова смеется. – Да, ладно, я
думаю, что никто не станет переезжать в Орэм, кроме Прово.
– Эээй, Себастиан?
Его щеки вспыхивают из– за моей интонации, а его улыбка каким– то образом
одновременно и застенчивая, и соблазнительная.
– Да?
– Ты в порядке после того, что мы только что сделали?
Он бледнеет, и его ответ выходит слишком быстрым на мой взгляд.
– Да, конечно.
– Уверен?
Застенчивая и соблазнительная улыбка сменяется великодушной, и у меня создается