А уж тем более то, что она сказала Лилли! Это совершенно не укладывалось в моей голове. Ну зачем, зачем понадобилось говорить подобные вещи бедной девушке?! Весь Кемир знает, что Тайлан Кромунд давно уже помолвлен и свадьба состоится, когда он закончит Академию. Но…
А что, если все же не состоится?
До этого момента я ни разу не задумывалась, что будет, если Тайлан не захочет… Вернее, если его чувство к Лилли Рэнделл пересилит чувство долга. Знала только, что отменить помолвку с дочерью короля Великой степи дело не из простых!.. Пусть Осгорн и называл себя нашим дядей, льстиво заглядывая маме и отцу в глаза, но отношения между Кемиром и скизами всегда были крайне неровными. Разорванную помолвку Осгорн вполне может посчитать смертельной обидой, и это может привести к совершенно непредсказуемым последствиям.
Пусть Кемир силен как никогда ранее, но… Закрыла глаза, потому что в голову лезло страшное слово.
Война.
Мама рассказывала мне о войне со скизами, которую она пережила, когда ей было чуть меньше, чем нам с Тайланом. О том, как армия королевы Мазгул, жены дяди Осгорна, захватывала город за городом, грабя и разоряя Южную провинцию. О штурме Хольберга и о том, как мама защищала свой город с оружием в руках. О ядрах, вгрызающихся в крепостные стены, о крови – много, много крови! О сбитой драконице, умирающей у нее на руках, чью ипостась она приняла, изменив судьбы – свою и ее.
Впрочем, говорить о тех событиях она не любила. Воспоминания были тяжелыми, да и смотрела она на меня почему-то виновато, словно… Словно существовала какая-то тайна, которую мне знать вовсе не полагалось. «Пусть решают боги, на все их воля!» – произносила она глухо и отворачивалась, что казалось мне в высшей мере странным. Ведь мама искренне верила в Единобога, и в Кемире с каждым годом росли и высились храмы в его честь, да и нас она посвятила, а тут…
Какие еще боги?!
Вздохнув, я вновь уставилась в полумрак Лабиринта, освещаемого лишь несколькими магическими светлячками. С гор уже спускался ночной туман, напоминая мне белесую реку, что уже успела накрыть извилистые аллеи Лабиринта. В причудливой игре тьмы и света ближайшие кусты почему-то казались похожими на заснувшего великана. А вот тот… Тот, что возле крайней дорожки, выглядел, словно его растопыренная пятерня, а если чуток повернуть голову, то самый дальний, у чернеющего поворота аллеи, утопающего в молоке тумана, напоминал мне темный грубый башмак.
Поежилась под порывом северного ветра, продувшего меня насквозь. Резко похолодало – по-видимому, с гор пришел не только туман, но и морозный воздух, вступивший в битву с последними полками уходящего лета, обреченными на поражение.