В его тоне, внешне спокойном, слышалась угроза. Ивари выпрямилась в кресле, ладони стали противно мокрыми. Ей нечего было возразить. Герцог навис над ней как скала, словно добавляя внушительности своим словам. От него веяло такой силой и опасностью, что девушка еле подавила в себе желание поджать ноги и свернуться калачиком. Широкие кисти мужчины легли на подлокотники, и кресло жалобно заскрипело. Он наклонился прямо к ее лицу и тихо прошептал:
— Видимо, у меня сложилось неверное впечатление, — глаза герцога горели ненавистью, — И вы вовсе не дорожите своей честью… если есть шанс стать королевской шлюхой! — выплюнул он.
Такого унижения Ивари не могла стерпеть.
— Да как вы смеете так меня оскорблять! — воскликнула она и занесла руку для пощечины, но герцог перехватил ее кисть, еще больше нависая, подавляя.
Ладонь графини утонула в его огромной руке. Легко расправив пальцы, он принялся любовно поглаживать их. Ивари замерла в каком-то бессильном равнодушии, словно его близость полностью погасила в ней волю к сопротивлению.
— Это не я должен просить прощения, — отрезал герцог. — И у меня остается лишь один вопрос: почему он, Ивариенна? Почему не я?
Ивари не стала отвечать, понимая, что ответ ему вовсе не нужен. Варимонд повернул ее руку, словно хотел разглядеть еле заметные линии на ладони, и прижался пылающими губами к тонкому запястью. Острые щетинки царапали нежную кожу, а губы продвигались все выше.
Волна мурашек прошла по позвоночнику, щеки запылали. На миг подумалось, что в этом жесте гораздо больше интимного и неприличного, чем во всех поцелуях Антуана. От этой мысли ее передернуло: страх, возбуждение и отвращение смешались в ее душе.
— Я больше не намерен играть по твоим правилам, — шептал он. — Не намерен терпеть капризы глупой девчонки. Это и так продолжалось слишком долго, — он поднял ее подбородок и прижал большой палец к губам, словно прерывая все возражения. — Я выбрал тебя и намерен идти до конца. И если для этого мне придется избавиться от наследника, будь уверена, я сделаю это.
Ивари судорожно вздохнула, заглядывая в его потемневшие глаза. «Он безумен, он точно безумен», — проносилось в голове.
Еще никогда она не видела его таким, полным какой-то угрожающей силы. Быть может, лишь ей он не показывал своего истинного лица. Вспомнились его бесконечные дуэли и ярость, сквозившая в глазах, когда он набросился на Антуана. В его взгляде на нее проглядывало что-то звериное, словно он превратился в хищника, защищающего свою добычу. Но она не будет жертвой, не покажет страха. Она вырвала ладонь из его рук.