И наконец, убежденный церковнослужителями и личным письмом Робера де Бодрикура, король согласился принять Деву в замке.
Сгустились сумерки, когда Жанна, Жан де Мец, Бертран де Пуланжи и Габриэль поднялись по узкой, извилистой, круто уходившей вверх дороге к большому замку. Эскорт нес факелы и освещал дорогу, и тени, вытянувшись вперед, ползли по стенам крепости.
Опустили подъемный мост. Де Мец и де Пуланжи спешились, подъехали два стражника и взяли поводья их лошадей. Габриэль кивнул стражнику, ухватившему за поводья его коня, но тот, не обращая на юношу никакого внимания, направился к Жанне, подмигнул ей и облизал губы, которые влажно заблестели в свете факела. Стражник был высокий, широкоплечий, с толстыми складками на шее, в которых тонул его подбородок.
– Так это и есть знаменитая Дева из Вокулера? – сказал он, похотливо улыбаясь и скользя по Жанне взглядом. – Останься со мной до утра, и больше никто не назовет тебя девой! – Он повернулся к своему компаньону и заржал, но тот не разделил его веселья.
Габриэль почувствовал вспышку злобы, но прежде, чем он или кто-то другой из свиты Жанны успел сказать слово, она подняла руку. На ее лице смешались доброта и печаль.
– Как тебя зовут? – тихо спросила она стражника.
Казалось, солдат немного растерялся, но потом грубовато-добродушно протрубил:
– Антуан Моро, – и, подмигнув, добавил: – По прозвищу Великан.
– Антуан Моро, – спешиваясь, обратилась к нему Жанна, – твои слова оскорбляют Отца Небесного. Проси у Него прощения… немедленно.
Даже в свете факелов Габриэль видел, как стражник вытаращил глаза и побледнел. Он начал что-то бормотать себе под нос, затем отступил и повел лошадь Жанны через ворота в конюшню. Подошли другие стражники и в неловком молчании забрали остальных лошадей.
– Простите Великана за грубость, Дева, – сказал оставшийся в седле солдат.
Жанна грустно улыбнулась:
– Бог простит. А я? Мне его просто жаль.
Де Мец посмотрел на Габриэля, удивленно вздернув бровь. Юноша пожал плечами. Он не понимал, как Жанне так легко удалось усмирить Великана, и не хотел в этом разбираться.
Уже пешком спутники дошли до форта Кудре, миновали внутренний двор, где стояли небольшие постройки и четыре башни тянулись в черноту неба, слегка разбавленную серебристым лунным светом. Справа от башни Кудре, соблюдая предосторожность, они пересекли еще один мост. Под ним пересохший крепостной ров был таким глубоким, что в лунном свете дна было не рассмотреть. Внутренний двор среднего замка поразил Габриэля своими размерами, – казалось, в нем мог бы разместиться небольшой городок. Часть двора занимал сад, где среди деревьев виднелись скульптуры. Левую крепостную стену образовывали небольшие постройки – кузницы или казармы, в тусклом свете трудно было рассмотреть, – сейчас закрытые и погруженные в темноту.