– У каждого из нас есть свои секреты, граф, – сказала Жанна, – и я бы хотела, чтобы ваши остались при вас. Мои слова предназначены для ушей короля. Король всегда должен знать больше, чем его придворные.
Румяное лицо Жоржа де ла Тремойля сделалось пунцовым, но дофин улыбнулся.
– В словах Девы есть истина, в последних – бесспорно, – сказал дофин. – Пойдемте. Уединимся в укромном месте, где вы сможете нам поведать волю Всевышнего.
Было видно, что графу этот поворот событий не понравился, но он лишь пожал плечами:
– Ваше величество, бьюсь об заклад, что расскажу вам слово в слово все, что эта дева собирается вам поведать. Мы наизусть знаем все речи святых дев. Разве мы не слышали их уже сотни раз? – Великий камергер обвел взглядом придворных, многие вместе с ним засмеялись.
Дофин не разделил их веселья.
И Жанна тоже. Ее черные брови сошлись на переносице.
– Азартные игры – грех, – сказала она. – Дофин не будет принимать в них участие.
– Только в том случае, если мы выиграем, – сказал дофин, сглаживая ситуацию.
Жестом он пригласил Жанну следовать за ним, и толпа, сжимавшая их кольцом, расступилась.
Девушка повернулась к Габриэлю и улыбнулась.
– Пойдем, мой свидетель, – тихо сказала она.
Не произнеся ни слова, едва дыша, Габриэль пошел за ней. Дофин посмотрел на него своими белесыми глазами, на секунду замедлил шаг, но затем пожал плечами и перестал обращать внимание на юношу, призванного быть тенью Жанны.
«Всего лишь тень», – подумал Саймон. История не сохранила имени Габриэля Лаксарта, осталось лишь упоминание о его отце – Дюран Лаксарт давал свидетельские показания на оправдательном процессе. Хэтэуэю всегда казалось смешным, что большинство из тех, кто открыто верил в реинкарнацию, заявляли, что в прошлой жизни они были либо королевой Елизаветой, либо королем Артуром, либо иной известной исторической личностью. В реальности же все, за малым исключением, были в прошлом крестьянами, прозябавшими в бедности, грязи, пошлости, проживали короткие, ничем не примечательные жизни. На каждого мелкого аристократа приходился целый двор челяди, не считая незаконнорожденных – таких, как Габриэль.
Неудивительно, что юноша был забыт. Удивительно то, что он вообще существовал.
Жанна и Габриэль прошли за дофином в боковую комнату, изысканно убранную, но не такую роскошную, как большой зал. Потолок был такой же, как в большом зале, на стенах висели гобелены, дополняла обстановку элегантная мебель – стулья, кресло, небольшой столик с фруктами и вином. Эта комната была предназначена именно для той цели, с которой они сюда пришли, – для конфиденциальных бесед.