Она развязала свой платок, сбросила его на спину – и оказалась настоящей красавицей. Было ей лет тридцать, не больше, и она только вошла в свою женскую силу. Лицо полное, но красивой формы, округлая линия подбородка, прямой носик и черные дуги бровей. Ну, чистой воды хохлушка, в самом лучшем исполнении. Могучее тело было по-своему грациозно и удивительно подходило этой аккуратной головке с темно-русыми, янтарного отлива, волосами.
– Невероятно вкусно, – сказал Роман.
– Кушай, кушай, – вдруг засмущалась пышная хозяйка, выскакивая в сени.
Оттуда она принесла изрядный кусок ветчины и тут же нарезала его на овальной досточке.
– Кушай с борщом, буде вкусно.
– Спасибо большое, – кивал Роман, – спасибо…
– А то, може, горилки? – спохватилась вдруг Ганна.
– Нет, спасибо, Аня. Мне ведь назад идти… Еще пограничникам попадусь, так лучше с ними объясняться на трезвую голову.
– Аня.. – усмехнулась хозяйка, покачав головой.
– Что? Я что-то не так сказал?
– Ни, всэ так. Кушай, ты так слабо кушаешь.
– А ты посиди со мной, чтоб кушалось веселей.
Ганна присела на край скамьи.
– А ты звидкуль? – блеснула она карим глазом.
– Из Москвы, – сказал Роман.
– А-а… – покивала хозяйка. – Я в телевизоре видела. Красивый город.
– Красивый, – согласился Роман. – А ты всю жизнь здесь живешь?
– Ни, только восемь рокив[17]. До того жила под Николаевом.
– А сюда как же попала?
– Вышла замуж за лесника – вот и попала.
– А муж где?
– Умер, – потупившись, сказала Ганна.
– Извини.
– Та… – махнула рукой Ганна. – Ты же не знав, чого звиняться? Ты кушай, борщ будет холодный.
Роман принялся дохлебывать борщ.
По застывшему лицу Ганны было видно, что она погрузилась в воспоминания и не прочь поговорить с новым человеком.
– А как он умер? – спросил Роман.
– Згорев на лесном пожаре.
– Вот как.
Роман отложил ложку, перевел дух. После съеденной тарелки борща, подкрепленной ветчиной, он сейчас с удовольствием завалился бы спать часов на двадцать, и ну их ко всем чертям, эти списки, заговоры и прочую дребедень. Остаться тут, на этой изумрудной полянке, ловить рыбу в озере, косить траву, рубить дрова, дышать чистейшим воздухом и есть каждый день этот невероятный борщ – какого еще счастья надо?
– А дети? – поинтересовался Роман, вовремя задавив зевок. – Не успели родить?
– Успели, – улыбнулась Ганна. – Было дитя, но хутко померло. Слабенькое народилось…
Роман только сочувственно покивал, больше не рискуя выяснять судьбу ближайших родственников хозяйки.
– Так ты здесь одна?
– Одна.
– Не боишься?
– Чого бояться?
– Ну, посреди леса все-таки живешь… Женщина. Не страшно?