Она отвела глаза, избегая смотреть на Стоуна, и, глядя в окно, продолжила:
— Я просто поставила себя на место собаки. На место ребенка. Старика.
На миг Джил оказалась посреди темной, пустынной ночи, перед старой развалиной, отдаленно напоминавшей дом. Пронеслись слова отца, говорившего по телефону с неизвестной женщиной об уходе из семьи. Она снова увидела разводы синяков на худой руке подростка. Джил знала, что увидит потом, самое худшее, внушающее желание вцепиться себе в волосы и завопить от медленно надвигающегося безумия. Поэтому заставила себя глубоко вздохнуть и вернуться к реальности. Она давно научилась бороться с прошлым, но порой оно не хотело уходить в темноту забвения.
Все же, она сильней каких-то отголосков прежней жизни.
— Я предложил бы Вам выпить кофе и продолжить беседу, но, к сожалению, у меня осталось время только на то, чтобы доехать до аэропорта. Ваши слова звучат очень мудро. Вы никогда не думали о том, что Вам стоит защищать невинных людей, а не делить имущество при разводе?
Джил повернулась к государственному обвинителю. Этот человек словно смотрел ей в душу и сочувствовал тому, что она там прятала. Она хотела возразить, что мечты мечтами, а реальность оставляет ей именно последнее. Но промолчала, вежливо улыбнувшись.
— Всего хорошего, мисс Кэйлаш, — Стоун не улыбался больше, серьезно смотря на неё, словно сканировал её мысли, — Не изменяйте своим убеждениям.
— С Вами всё хорошо?
Он поправил рукава белоснежной рубашки, незаметно скрывая ладонь, обмотанную платком. Будет хорошо, если маленький лоскуток ткани не порозовеет прямо за секунды.
Вода звучно стекала по пологим склонам чаши раковины, унося с собой то, что могло привлечь внимание.
— Благодарю, всё в порядке, — отозвался мужчина, выпрямляясь и оборачиваясь к вошедшему человеку. Его безразличие прогнало появившееся бессознательное ощущение беспокойства, и вошедший отвернулся, поправляя пиджак и почти позабыв о том, кто находился рядом.
Ничего не изменилось за те несколько минут, которые он отсутствовал. Люди смеялись, шутили и разговаривали. Их эмоции, словно навязчивый туман, обволакивали и пытались увлечь за собой. Но они оставались просто туманом, рассеивающим внимание, а потому — бесполезным.
Он сел за свой столик и улыбнулся своему собеседнику, который лениво оглядывал зал.
— Итак, я бы хотел выпить за успех этого невероятного процесса. За победу, — полный брюнет с подкрашенной проседью на висках поднял бокал, — признаться, я не ожидал, что всё получится так быстро и легко! Относительно легко, чем разгребать затем кучи мерзости. Это весьма неприятно — оказываться в качестве ответчика в суде. Как Вам удалось так просчитать всё, Гай?