Золотой свет огней, мерцавших в хрустальных лампадах вдоль стен, бросал таинственный свет на Круг Вечности, который напоминал молящимся о бесконечности и справедливом воздаянии, всегда приходящем в свое время. Святыня, выглядела такой же древней, как и стены храма, а уж его возраст никто не мог бы назвать. Если бы такая безумная идея и пришла вообще кому-либо в голову.
Говорят, что Храм, как и весь Анхаш — совершенный город всех существующих миров, строили прекрасные и мудрые Строители, которые были теми, кто создавал законы и украшал миры, чтобы те жили в красоте и единстве как самые ценные камни одного украшения.
Склоненная перед алтарем фигура одного из священников, одетого в белое одеяние, которое носили все служители храма, казалась почти нереальной, словно он сам тоже был одной из призрачных светлых теней, которые скользили по храму в бликах лампад. Всё в храме было белым — от камня стен и стекла лампад, до одежд священника. Белый напоминал пришедшим о том, что Круг Вечности — это лишь святыня, призванная говорить о том, что всё в мире подчиняется тому, чей свет настолько ослепителен, что разгоняет любой мрак как снаружи, так и внутри того, кто пришел в храм.
Священник поднялся с колен, когда одна из ажурных дверей храма отворилась, пропуская внутрь женщину. Посетительница закрывала лицо глубоким капюшоном плаща из дорогой ткани, явно не желая, чтобы кто-нибудь её узнал.
Спустившись по широким ступеням из белого камня, священник подошел к женщине и наклонил голову в установленном традициями приветствии.
— Двери Храма открыты для каждого, — произнес он, — что привело тебя сюда — просьба или молитва?
Женщина молчала, явно затрудняясь ответить. Но затем заговорила, осторожно подбирая слова:
— Я прибыла на Праздник издалека и слышала, что служители Храма видят то, что не дано видеть остальным.
Священник внимательно взглянул на неё и осторожно произнес:
— Не всё нужно видеть и не всё открывается по желанию.
Незнакомка, которая явно была из чужих земель и прибыла на праздник Объединения, собиравшего множество гостей в городе, боролась со смущением и необходимостью, которая привела её в Храм. Священник, на чьем, лишенном возраста, лице не отражалось ничего, кроме участия и спокойствия, молчал, давая ей возможность собраться с мыслями.
Наконец женщина произнесла:
— Моё сердце встревожено и говорит, что надвигаются недобрые перемены. Один из моих близких совершил поступок, который грозит ему опасностью. А я не могу сделать что-либо, не зная — не принесет ли это вреда тем, кто мне дорог.
