– Только если бы это не ты ехала по мосту в девятьсот девяносто шестом году, – пробурчал Штейнмец.
Харбисон почувствовала, что довольно она с ним нянчилась и умасливала.
– Ты подпишешь выпуск Уолтера?
Долгий миг ей казалось, что вся эта встреча, как и многие другие до нее, закончится ничем. Наконец инженер кивнул, но не глядя на нее. Его внимание снова полностью занимали мониторы.
– Дай мне с командой еще неделю. Я верю, я надеюсь, что к этому времени мы сможем закрыть все оставшиеся пробелы.
– Я в тебя верю, – стоя в дверном проеме, она оглянулась. Голос Харбисон был твердым. – У тебя есть двадцать четыре часа. Ты умный человек, Лесс. Очень умный человек. Собери его.
* * *
Дверь закрылась, оставив Штейнмеца наедине с его мыслями. Перед ним продолжали сиять три монитора. Факты, графики, и на одном – лицо. Лицо Уолтера.
Рядом с ним отображалось лицо его предшественника, Дэвида.
Оставалось решить только несколько с виду небольших проблем. Он твердо сказал себе, что их разрешат. Согласно сказанному Харбисон, у него не было выбора.
Два лица, смотревших на него в ответ, были идентичны. То, что скрывалось за ними, одинаковым не являлось. Маленькие, крохотные отличия. Штейнмец провел рукой по черепу и положил ладонь на шею.
«Удачно вышло», – подумал он.
Удачно вышло для Харбисон, для Гилеад, для капитана Брендона и его команды, и для тысячи с лишним колонистов, которые связали свое будущее с неизвестной дальней планетой. Повезло им, что Лесс Штейнмец любил свою работу. Он склонился над мониторами.
Он сделает так, чтобы Уолтер заработал.
* * *
Слишком много смертей. Слишком много умирающих.
Он знал, что видит сон, но не мог проснуться. Никогда это у него не получалось. Сюжет всегда проигрывался до конца. Сон был пыткой, потому что он никогда не знал, когда видения придут. Так же, как не знал точно и того, откуда они берутся или почему он их видит. Если вообще в этом был какой-то замысел, или игра разума, или генетика, или атмосфера, или хоть что-то, позволяющее ему – единственному из всех людей – это видеть.
Бесконечно их претерпевать.
Иногда обитатели его видений были настолько реальными, настолько близко, что он был уверен: стоит потянуться, и можно будет до них дотронуться. Жертва, изодранная, окровавленная, выпотрошенная, с оголенными костями. Или один из беспощадных и ужасающих убийц. Он не мог выбирать, потому что был беспомощен. Выбирать, что делать в видении, он не мог так же, как и решать, видеть ли их вообще.
Подсознательно он знал, что в комнате присутствуют и другие люди. Они часто оказывались там, когда он просыпался. Они утешали его, промокали лоб, регулировали его дыхание и наблюдали за жизненными показателями. Они делали записи, толковали их, создавали рисунки и анимации по его крикам. Несмотря на всю возможную точность, рисунки не в состоянии были равняться с тем, что он видел во снах. Даже самые жуткие из них.