А после мы лежали, обнявшись, и я чувствовал сумасшедшую нежность, желание защитить и сделать счастливой эту женщину. Возбуждение отпускало неохотно, звало повторить. Снова входить в нее, слышать ее крики, чувствовать, что владею ею целиком и безраздельно.
– Ох, я никогда не думала… то есть я всегда думала: отчего мужчинам так важны эти смешные движения.
Я почувствовал, как губы расплываются в самодовольной ухмылке.
– Похоже, оба твоих мужа были неумелыми придурками. И если первого извиняет хотя бы неопытность, то второй…
Теплая ладонь закрыла мне рот:
– Ты обещал!
Я приник губами к ее запястью. Туда, где под тонкой кожей часто, нервно бился пульс.
– Не буду. И не собирался.
Франческа прижалась чуть теснее и шепнула: «Спасибо».
– Эх, мне ужасно не хватало второй руки. Мне ее везде не хватает, даже в таком занятии, где, казалось бы, не руками орудуешь.
Она сердито стукнула меня кулачком по плечу:
– Пошляк!
– Разве это пошлость? Чистая правда. То есть можно, конечно, и руками, я потом покажу – как.
– Замолчи!
– Ммм… сеньорита так мило смущается. Словно и не была замужем. Кстати, не надейся, спать сегодня не будем. Сейчас продолжу тебя растлевать. Как ты относишься к тому, чтобы повторить?
– Ненасытное чудовище! Дай отдохнуть. Ты всегда такой?
– Не настолько. Ты сводишь меня с ума.
Я погладил ее шею. Абрис ошейника чуть светился в темноте. От мысли, что эта кожаная полоска подтверждает мое право на Франческу, что она носит ошейник добровольно, потому что желает быть моей, я снова захотел ее.
– Никогда не говорил, но эта штучка меня дико заводит.
– Меня тоже, – шепотом призналась сеньорита. – Так странно. Мне нравится думать, что я тебе принадлежу.
– И кто был прав? А ты столько ныла, чтобы я его снял.
Она зашипела и снова стукнула меня:
– Какой ты все-таки…
– Какой? – Розовый бутончик соска послушно съежился под моими прикосновениями.
– Наглый и неснос… Аххх, сделай так еще раз.
– Конечно, – я снова чуть сжал пальцы, получив в награду возбужденный вздох. – Так что насчет «повторить»?
– Подожди чуть-чуть, ладно? И я хочу тоже сделать тебе приятно. Только не умею ничего… почти.
– Невелика премудрость. Научишься. И я покажу, как мне нравится.
Несколько минут мы лежали обнявшись. Ладошки Франчески робко путешествовали по моему телу. Одна из них наткнулась на свежий рубец, замерла.
– Слышала, что сказал доктор? Шрамы украшают.
– Ты и так красивый.
Она спустилась ниже, прильнула щекой к животу и поцеловала след от кинжала Марко. Мне немедленно захотелось, чтобы она поцеловала еще ниже, но, учитывая ее неопытность, было подозрение, что сеньорита оскорбится, услышав такую просьбу. Не все сразу.