– Зачем ты делаешь вид, что это смешно?
– Во-первых, это действительно смешно. А во-вторых, чтобы не превращаться в нытика. Тут можно или пафосно страдать, или глумиться. Предпочитаю второе.
Франческа
– Как ты думаешь, может приделать крюк вместо кисти? Я где-то читал, что пираты использовали их.
– Крюк? – от одной этой мысли становится смешно. – Ты серьезно?
Мой мужчина стоит полуобнаженный перед зеркалом, разглядывает то, что осталось от его левой руки. И я по его лицу вижу, что это зрелище ему не нравится.
Значит, сейчас начнет насмехаться и издеваться. Над собой. В последнее время он постоянно над собой смеется. Иногда меня это пугает, но я понимаю – вмешиваться нельзя. Ему это нужно. Он так справляется.
И справится, я знаю.
– Конечно! Можно даже сделать кучу разных насадок. В виде кинжала, например. Буду человек-дага. Или арбалет приладить.
– Мне кажется, от крюка больше неудобств в обычной жизни. А что – пираты их правда использовали?
– Понятия не имею. Но если использовали, я обязан заиметь себе такой. Ты не знаешь, а среди моих предков были настоящие пираты! Представляешь меня на палубе в рогатом шлеме, со шпагой в одной руке и крюком в другой? Вместо другой, то есть.
Я все-таки не удерживаюсь. Элвин с его камзолами, крахмальными сорочками, лайковыми перчатками и запахом парфюма в рогатом шлеме – это действительно смешно.
– Не представляю, – признаюсь я сквозь смех.
– Почему?
– Ты слишком… аристократичный, что ли. Для рогатого шлема. И вообще все придумал.
– За «аристократичного» спасибо. И ничего я не придумал. Ну, может, немного приукрасил. Откуда, как ты думаешь, на гербе Скъельдингасов кнорр под полосатым парусом? Я тоже хочу быть викингом!
– При чем здесь короли Ундланда?
Он отводит взгляд:
– Неловко признаваться, но они вроде как мои родственники.
Кому-то другому я бы не поверила. Я бы и ему не поверила, не расскажи он об этом так. С кривой улыбкой, словно действительно стесняется сознаться в блистательном родстве.
Элвин никогда не рассказывал мне о своем прошлом. Ничего. Ни о том, откуда родом, ни о том, как стал Стражем. Душа его – неприступная крепость за каменной стеной. Врата всегда заперты на десятки замков, щеколд и цепей. Ни калитки, ни щелочки.
И вот: дверца скрипнула, приоткрылась.
– Не знала, что ты королевского рода, – я говорю это очень мягко, чтобы не спугнуть его.
Пожалуйста, я хочу знать о тебе больше, ты – упрямый, надменный, невыносимый и замечательный человек, которого я люблю!
– Был. Уже нет.
Он пробует провести выпад левой рукой и морщится. Мне стоит усилий не отвести взгляд.