— Ты не дал мне особого выбора.
— Нет, — проясняет он. — Нет, не дал. И, думаю, ты уже сыта мужчинами, которые давят на тебя.
Я ерзаю на пластиковом сидении. На меня давили в буквальном смысле этого слова. Знает ли он это? Возможно ли, что он знает, от чего я бегу — от кого я бегу? Но вероятней всего он имеет в виду мужчин в клубе.
— Я могу позаботиться о себе.
— Не сомневаюсь в этом. — Следует пауза, на протяжении которой он, кажется, колеблется, прежде, чем заговорить со мной. — Я наблюдал за тобой.
Как много ты знаешь?
— Это должен был быть комплимент?
Он наклоняется вперед, ставя локти на колени, пристально глядя на меня.
— Я не планирую причинить тебе боль. Я просто хочу узнать тебя.
В груди сжимается.
— Там, откуда я родом, это одно и то же.
Его глаза темнеют.
— Но ты можешь позаботиться о себе, — произносит он, и слова звучат с вызовом.
Его улыбка после больше похожа на оскал. Это или он, или вызов.
— Я ведь ушла, не так ли? А я никогда не возвращаюсь.
Он не впечатлен.
— Ты танцуешь в стрип-клубе и ходишь домой по самой худшей улице в Тэнглвуде. У тебя нет защиты. Нет ничего, чем бы ты могла защитить себя.
Я содрогаюсь.
— Вот так ты узнаешь кого-то? Оскорбляя их?
Тень сожаления затемняет его лицо.
— Нет. Я не придурок. Просто имел в виду, что, может, ты не все поняла. А я мог бы помочь.
— Мне никто не может помочь. — Никто не идет против семьи Моретти и остается живым после этого.
Поэтому я знаю, что однажды они меня найдут. И убьют. До тех пор, пока они не тронут Клару, я могу с этим жить. Этого достаточно. Так должно быть.
— Может быть, и нет, — произносит он, — но я должен признаться. Я на самом деле хочу помочь тебе. Но мне также нужна и твоя помощь.
Мой смех вырывается неровным, почти бездыханным. Напуганным.
— Держу пари. Спорим, у тебя есть большая, серьезная, очень серьезная проблема, которую я могу решить для тебя. Смягчить для тебя.
Кип даже не пытается улыбнуться.
— Хани, — начинает он с предупреждением.
Но это звучит смешно. Имя — смешное. Его низкий, серьезный голос только делает его хуже.
Затем я смеюсь по-настоящему. Думаю, это самая смешная вещь, которую я слышала за несколько дней, если не недель. Или месяцев. Самая смешная вещь, которую я когда-либо слышала, это фальшивое имя и фальшивая улыбка, и фальшивые отношения, которых у меня не может быть. А помощь? Она даже не настоящая. Всего лишь история с его уст, и не важно, знает он правду или нет. Но знаете, что настоящее? Секс. Это все, что я могу ему предложить.
Может, я немного потеряла рассудок, сидя с ним здесь и смеясь. Ожидаю, что он станет серьезным и разозлится, но затем случается нечто сумасшедшее. Кип тоже начинает смеяться. Сначала это всего лишь подрагивание его губ, и затем мягкий выдох. Но после он хохочет вместе со мной, качая головой.