— Разве? Заявляешься сюда, пытаешься помочь мне, типа мы самые лучшие подруги. Показываешься у меня дома из-за того, что переживаешь о том, что я сдохну от передоза.
Ее слова, словно резкий порыв холодного ветра, крадут у меня воздух и заставляют попятиться назад на шаг.
— Как ты…?
— Я знаю некоторых ребят по площадке, — она поднимает брови. — Трахаюсь с некоторыми из них. Они сказали мне, что видели девушку с черными волосами, нулевыми сиськами и самыми зелеными в мире глазами — как деньги, сказали они — которая приходила и стучала в мою дверь.
— У тебя могла быть передозировка, — произношу я с отвращением сама себе. — Тебя могли избить. А я оставила тебя там.
— А какая была перспектива? Разбить палатку напротив моей двери? — отвечает она с сарказмом. — И все равно, ублюдки позволили тебе уйти, потому что ты как сраная мать Тереза, и даже те тупоголовые придурки не захотели прикасаться к твоей бледной, невинной коже.
— Ты настолько зла из-за того, что я переживала о тебе? Так плохо, что о тебе кто-то заботится?
— Да, это настолько чертовски хреново. Все вокруг — смертный приговор, так что прекращай свое дерьмо.
Меня накрывает понимание.
— О. Так ты переживаешь обо мне.
Кенди кривится.
— Даже не думала. Я танцевала здесь до твоего появления, и буду танцевать, когда ты свалишь. Ты всего лишь временное явление.
Я не могу сдержать улыбку, которая расползается на моих губах.
— Ты на самом деле переживаешь.
— Нет, я на самом деле не переживаю.
— Мы можем заплести друг другу косички и рассказать страшилки? — дразню я.
Сердитый взгляд меняет ее лицо: настолько неистовый, настолько отчаянный, что я думаю, она может ударить меня. Вот, насколько она не хочет переживать за меня. Насколько хочет остаться в стороне, как и привыкла делать. Но не может сделать этого. Может, это и смертный приговор, но если так и есть, то мы уже мертвы.
Она бросает взгляд на дверь — пусто — а затем назад, на меня. Ее голос звучит тихо на этот раз, искренне. Этим девушка признает, что переживает.
— Тебе может быть безопасно у меня в квартире. Меня там знают. Но не на улицах. Не броди в одиночку. Если тебя там поймают, кто будет заботиться о том, кого бы ты там ни прятала.
Я распахиваю глаза, потому что, может, я и привязалась к кому-то на работе, но я никогда не рассказывала о Кларе. Она никогда не была в клубе и никогда не приходила сюда.
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
— Я видела, как ты брала еду на кухне в конце дня. А поскольку ты тощая, как скелет, я поняла, что это не ты подчищаешь все эти продукты за просмотром телесериалов.