Я заканчиваю свой танец и делаю круг, выступая вполсилы. Когда наступает время идти домой, чувствую себя уставшей, мой разум цепенеет. Натягивая куртку, выхожу на улицу.
Там всего лишь моросящий дождь, хотя часы бурной непогоды все-таки оставили свой след. Земля скользкая, так же, как кирпичные стены и металлические фонарные столбы. Лужи тянутся вдоль тротуаров, выглядя почти трогательно. Аккуратно перешагиваю через них. Ноги и так болят. Последнее, что мне нужно — это туфли, полные ледяной воды.
Я так сосредоточена на этом, что почти ничего не вижу.
От стены отделяется тень.
Я успеваю лишь ахнуть и прижать сумку к груди как щит. Затем появляется рука, хватающая меня за предплечье и тянущая в переулок.
Мой крик приглушен чужой ладонью.
Я прижата спиной к холодному кирпичу твердым телом передо мной, стою неподвижно, загнанная в ловушку. В переулке темно, хоть глаз выколи, и слышны лишь наши смешанные рваные вдохи, которые общаются за нас, пока мы не говорим ни слова.
Его голова опускается. Я не вижу ни силуэта, ни лица. Но чувствую, как он приближается.
Теплые губы прижимаются к моему виску. Это ощущается почти целомудренно, за исключением того, что он удерживает меня у стены, прижимаясь ко мне тазом, широким и жестким против моего бедра.
Меня пробивает дрожь.
— Тихо, — произносит низкий голос в темноте.
Кип. Облегчение наполняет меня, хотя и не должно. Я не могу ему доверять. Он говорит со мной, словно я — животное, лошадь, которую ему нужно обуздать, но именно поэтому я не встаю на дыбы. И, возможно, это — то, что я собой представляю, потому что мой инстинкт кричит мне сражаться.
Он убирает ладонь с моего рта, и я шиплю:
— Что ты делаешь?
Ненавижу свой дрожащий голос.
— Жду тебя.
Вот, чего я боялась. Но если он хочет навредить мне, ему придется постараться получше. Я заставлю его бороться за это. Игра на выживание. Я даже не знаю, что это значит. Просто знаю, что не могу ему доверять.
— Отвали от меня.
Не ожидаю, что он послушает, но он это делает. Кип отступает. Достаточно для того, чтобы свет фонаря дал оценить высоту его роста и ширину плеч. Я все еще не вижу его лица. Кип — всего лишь тень, глубокий голос, озвучивающий только один вопрос:
— Кого ты боишься?
Тебя.
— Мужчин, которые тащат меня в переулки.
— Я не собираюсь причинять тебе боль. Хочу только поговорить.
— Поэтому поцеловал меня тогда?
— Это было непреднамеренно. Ты так хорошо пахла.
— Я пахла так, как пахнут люди, протанцевав на сцене несколько часов. Чем я и занималась до этого.
Он наклоняется, вдыхая у моего виска. Вдыхая меня.