Даже если он сейчас противостоит Байрону.
— Она больше не твоя забота, — мягко произносит Байрон. — Она — моя невеста. Скоро станет моей женой. Что бы мы ни делали за закрытыми дверями, это мое дело.
— Да... да, конечно. Но Хонор — женщина. А Кларе еще только шестнадцать.
— О Хонор забочусь я. И о Кларе тоже, в добавок. Я буду следить за ними, когда тебя не станет.
Явная угроза пропитывает воздух. Я чувствую ее даже через дюймы панелей из вишневого дерева. Жду, затаив дыхание, чтобы посмотреть, постоит ли мой отец за младшую дочь так, как не постоял за меня.
— Кроме того, — говорит Байрон пропитанным смертью голосом, — Клара даже не твоя.
Я вздрагиваю. Это не неожиданность — все в доме, все в большой семье, должно быть, знали правду. Но я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь говорил об этом раньше. И вместо того, чтобы рассердиться, это, похоже, сразило моего отца. Или, по крайней мере, сломило его.
— Сейчас она будет лишь ходить с ним на свидания, — наконец говорит мой отец. — Сын губернатора. Отличные связи. Клара будет счастлива. И Хонор тоже.
* * *
Все, что вы делаете с другими людьми, заканчивается представлением. Я научилась правильно улыбаться, идти верным путем. Этого хотел мой отец.
Как и многие маленькие дети, я была одержима балетом. Но, в отличие от других шестилетних девочек, я не ходила в класс, полный хихикающих детей и розовых лент. Вместо этого для меня был нанят учитель — хореограф лондонского Королевского балета, удостоенный множества наград. Для ошибки не было места. Так же, как и для детской пухлости. Часы практики каждый день оттачивали мое тело и мой разум, и все, что я знала, было — как угодить.
Как исполнить.
Мой отец превратил меня в идеальную стриптизершу, хотя был бы в ужасе, узнав о том, кем я работаю сейчас. Или, может быть, он уже чувствовал, что это грядет. Знал, когда меня трахали на его столе, когда видел все эти синяки. Тогда он отворачивался в другую сторону.
— Хочешь захватить кусочек? — спрашивает Лола, когда я направляюсь к черному выходу.
Отрицательно качаю головой.
— Увидимся завтра.
Не хочу оправдываться и говорить ей что-то, что она и так примет за ложь.
Она смотрит на меня сверху вниз.
— Тебе не повредит поесть.
Мы все здесь стройны. Разница в том, что у нее есть выступающие изгибы. Я тренировалась в то время, когда у меня росла грудь, и в двадцать лет я сомневаюсь, что она у меня вырастет.
— Кажется, мужчинам я нравлюсь.
— Потому что ты танцуешь, как чертова снежная принцесса. Ты — неприкасаемая.
— Не похоже, чтобы мужчины стеснялись ко мне прикасаться.