— Кто сказал, что я встречалась?
— На тебе лица нет. Дай угадаю. Он купил тебе обед, ты ему отсосала, а потом он не позвонил.
Настолько близко к истине, что я не могу опровергнуть ее. Но это не вся правда. То, что он, кажется, хочет больше, чем просто секса, не берется во внимание. Как и то, что я не могу дать ему это.
— Это не имеет значения, — говорю я. — Все кончено.
Лола закатывает глаза.
— Конечно, все кончено. Мы не те девочки, которых они забирают домой познакомить с мамой. Мы не те, кого они удерживают рядом.
Я содрогаюсь. Я была девушкой, которую удерживали. Если мне повезет, мне не придется возвращаться.
— Возможно, это я не позвонила. Не только мужчины хотят секса без привязанности.
Она смеется.
— О, милая, ты так запуталась, что никогда не выберешься.
Мое сердце сжимается, потому что она права. Я сбегаю и сбегаю, пытаясь оставаться в безопасности, отчаянно пытаясь сохранить Клару в безопасности, но терплю неудачу. Легко понять, что это — мой крах, пока я стою в раздевалке стриптиз-клуба, чувствуя себя жалкой из-за какого-то парня. Из-за какого-то простого клиента. Я работаю изо всех сил, отказываясь от всего — даже от моего достоинства — и этого недостаточно.
Ты никогда не выберешься.
В горле образуется комок. Я не могу говорить, даже если бы знала, что сказать.
Лола меняется в лице.
— Дерьмо. Я не хотела….
— Не волнуйся об этом, — с грустью отвечаю я и проталкиваюсь мимо неё прежде, чем она сможет остановить меня.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
На следующий день я вхожу в раздевалку, тут же понимая, что у меня крупные проблемы. Комната пуста. Ни Кенди, ни Лолы, ни других девушек. Только Иван, сидящий на моем табурете.
Он ждет меня.
Я вижу это по напряженности его тела, и, несмотря на его обычную позу, он не сводит с меня глаз. Мужчина выглядит огромным на этом стуле, огромным рядом со столиком, который я использую. Это напоминание о том, сколько у него власти — я говорю не только о физической силе — и я предполагаю, что он планировал это.
— Хонор.
Я вздрагиваю, даже не знаю, почему. Здесь больше никого нет, но больно слышать, как он произносит мое настоящее имя. Я на самом деле не Хани — это просто фасад. Но я и не Хонор. Не девушка, которая жила ранее в запертом доме. Я — некто другой, некто без имени.
— Что-то не так?
— Видимо, да, — он делает паузу, наблюдая за мной, как будто хочет, чтобы я призналась.
— Ты что-то нашел о моей матери?
— Не уверен, почему ты ожидаешь, что я сдержу свою часть соглашения, если ты не сдерживаешь свою.
Страх сковывает мою грудь.
— Я танцую для тебя. Это было нашим соглашением.