— И как одна из моих танцовщиц, ты делаешь то, что я тебе говорю. Поэтому, если я говорю тебе держаться подальше от Кипа, ты держишься подальше.
Я вздрагиваю.
— Как ты…
— Это имеет значение? В конечном счете, я узнаю обо всем, что происходит в этом клубе. И ты проводила с ним слишком много времени, чтобы он остался незамеченным. Приватные танцы — это одно. Но вне клуба? Ты сознательно ослушалась меня.
Я прикусываю губу, чтобы не дать вырваться всем извинениям и мольбам, которые рвутся с языка. Я прожила свою жизнь под властной мужской рукой. Я знаю, что значит молить и бороться за крупицу свободы. Но я ушла, чтобы забыть об этом. Тяжело быть использованной каждым человеком, которого я встречаю, угождать их желаниям, чтобы заработать немного больше времени. Иногда я чувствую, что покупаю свободу за свободу, накапливаю долг за долгом, пока я не буду обязана всему миру просто умереть.
Но у него есть что-то, что я хочу. Что-то, что мне нужно. Информация.
Я вижу блеск в его глазах. Иван не мог прийти на переговоры, не имея преимущества.
— Извини, — наконец говорю я, хотя слишком поздно и неискренне, чтобы это могло принести пользу.
Его глаза темнеют. Он встает и подходит ко мне. Я пячусь, борясь с темным взглядом в его глазах. Он не останавливается, пока я не упираюсь в стену.
— Он хорошо тебя трахнул? — шепчет он в дюйме от моей щеки. — Ты не смогла сказать «нет»?
Он пытается только напугать меня. Я знаю это. Я понимаю этот факт, но тем не менее, он работает.
— Все это время он никогда не приходил в мой клуб. Теперь он стал постоянным клиентом, — Иван пробегает пальцем по моей щеке. — Хотя, я думаю, мы не можем на самом деле назвать его клиентом.
— Я только... — Мой голос дрожит. — Я не думала, что это может кому-то навредить.
— Так беспокоишься о других. Только на самом деле больно будет именно тебе.
— Нет, он не...
— Может быть, тебе стоит снова встать на колени. Я вижу, что ты ему даешь.
Мое сердце грохочет в груди. Я предлагала ему минет в его кабинете, но в раздевалке совсем другое. И, возможно, теперь все по-другому, потому что также есть Кип. Он меняет меня. Делает меня сильнее, а в моей жизни — это не очень хорошо.
— Нет, — шепчу я.
— Что ты сказала?
— Она сказала «нет».
Голос гремит со стороны дверного проема. И Иван, и я поворачиваемся.
Кип.
О, Господи. Он никогда не приходил в раздевалку. Почему он здесь сейчас?
Ответом мне становится мимолетный взгляд на Кенди, которую я вижу позади него. Должно быть, она знала, что Иван собирается поговорить со мной, должно быть, знала, что у меня проблемы, и позвала Кипа, чтобы защитить меня, но это только ухудшит ситуацию. Мы с Иваном как иссохшее, трухлявое дерево. Кип — это спичка.