Владимир хоть странной просьбе воеводы удивляется, виду не подает. Молод солдат, да не глуп, знает, зачем бабе мужика ищут. Вот только тайны выведать наказ дан, а коли Ольга поймет? Знает он, как на расправу скора княгиня их, почитай не первый год подле нее служит. Целое селеньице не пожалела, птицами сожгла, а по выжившим мечом прошлась, неужто воина простого простит, коль всплывет правда не приглядная. Хитер Свенельд, не зря его к Ольге шлет, думает выгоду для себя поиметь, но и Владимир не промах, своего не упустит. Княгиня хоть возрастом в матери ему годна, да не по годам прекрасна. Не берет ее время, видно Род при рождении поцеловал, вечной молодостью награждая. В шатер к Ольге с робостью ступает, вдруг высмеет? Али, что хуже, осерчает и казнить велит? Воины говорят, что Перун смелых любит, вот и негоже трястись, бабы боясь. Но не гонит Владимира Ольга, тоску свою любовью запить желая. Ведь нет слаще муки, чем запреты рушить, зная, что покаяние последует с зорькой первой. Но ночь темна, холодна, и тайнами полнясь, дозволяет то, что днем запретно. Под мягким светом светила ночного, все тайны обнажаются, страхи стираются, оставляя место мечтам и истоме. В очарование волшебном, под лунным небом грешит княгиня киевская Ольга с солдатом неизвестным.
Утром одна Ольга просыпается, не зная примерещилось, аль взаправду ночью таинство было. Метель, уж унявшись, морозу трескучему место уступает. В такую погоду вперед двигаться надобно, Макошь* позволит, к вечеру в Киеве будут. Потерев очи свои, от ночи бессонной красные, Ольга взглядом на Морену натыкается, что по привычке своей не приятной из неоткуда появляется.
— Чего тебе?
— Не рада мне, княже? — Ведьма ухмыляется. — Как ночью спалось тебе, Олюшка?
— Твои ли заботы ночи мои?
— Я тоже могу судьбы решать. Метель в час нужный послать к тем, кто ждет и ищет повода ночь в объятьях любовных провести. — Со словами теми стыдными исчезает ведьма, ответа вопросам не дав. Злится Ольга, да делать нечего. Морена потехи свои затевает, цели не ясные преследуя. Некогда княгине думать об этом, пора воинов в поход собирать. В плащ меховой обернувшись, Ольга из шатра на запах похлебки выходит.
За едой разговор завязывается, о деяниях дальнейших воевода с княгиней рассуждают. Спорят, ругаются, о Владимире не заговаривая. Любая тайна, что вслух не произнесена, тайной остается, пусть даже и известна всем, кто любопытство проявляет.
— Карту принеси. — Через плечо Ольга дружиннику приказывает, и короткое время спустя, пред ней и Свенельдом баранью шкуру натягивают, с границами земель, линиями обозначенными.