В мыслях он уже давно соединил свой капитал с богатствами Теушева-отца: тогда держись, коммерческий Санкт-Петербург! Вдвоем они быстро и решительно приберут к рукам все крупнейшие поставки интендантству — только бы протянулась еще годик-другой война да не упрямилась дочь.
— Вот что, Лена, — сухо сказал он. — Мне, признаться, уже надоело убеждать тебя в том, в чем ты прежде всего сама заинтересована. Пойми, что выбор у тебя не так уж велик: либо Анатоль — и богатство, роскошь, почести, либо тот… Дорош — с его офицерским жалованьишком. А уж от меня ты тогда-ни на что не рассчитывай!.. Вот так. Ну, а теперь иди к себе и не мешай мне работать.
Элен возвратилась в свою комнату и только там расплакалась злыми слезами.
Нет, пожалуй, отец все же прав, — думала она. Хоть и говорят, что с милым — в шалаше рай, но она предпочитала бы жить не в шалаше — брр! — а в этих милых, просторных, залитых сиянием люстр комнатах, где все так привычно и дорого ей…
После таких мыслей даже прилизанный Теушев не казался ей уж очень противным, и когда в обычный час, вечером, он вошел, кланяясь уже с порога и протягивая букет пурпурных роз, добытых где-то, очевидно, за баснословную цену, она встретила его обворожительной белозубой улыбкой.
— Вот и хорошо, вот и хорошо, — удовлетворенно повторял отец, видя, как мило беседует Элен с напомаженным женихом.
Торг можно было считать состоявшимся.
1
— Я получил, господа, циркулярное предупреждение жандармерии… — Огромным и грузным телом своим Рожественский откидывается в кресло и многозначительно умолкает. — Вот уж никогда не думал, — продолжает он, и скорбь в его голосе. — Не думал, что мне, старому солдату, придется заниматься подобными делами!..
Глядя на командующего эскадрой, Егорьев скорее с любопытством, чем с неприязнью думает: зачем все эти театральные эффектные жесты? Ну получил ты там какую-то бумажку — мало ли их нынче рассылают! — скажи об этом просто, без ужимок. Так нет же: «Старый солдат!», «Никогда не думал!» И глаза скорбно к потолку, и вздох во всю мощь легких!..
И Егорьев невольно усмехается.
Рожественский между тем не поворачиваясь протягивает руку через плечо, туда, где бесстрастный флаг-офицер стоит навытяжку с папкой бумаг.
— Никогда я не думал, — повторяет Рожественский, — что на старости лет мне придется заниматься… социалистами.
Держа бумагу в вытянутой руке, поодаль от глаз, он читает медленно, будто прислушиваясь к собственному голосу:
— «Строго секретно. Вице-адмиралу Рожественскому. Лично… По имеющимся у нас сведениям, на многих судах вверенной Вам эскадры в последнее время заметно активизировалась деятельность лиц, пропагандирующих среди нижних чинов свои социалистические идеи…