Воздав должное стойкости и выносливости отряда Небогатова, Рожественский продолжал:
«У японцев больше быстроходных судов, чем у нас…»
«У японцев гораздо больше миноносцев; есть подводные лодки, есть запасы плавучих мин, которые они навыкли разбрасывать…»
«У японцев есть важное преимущество — продолжительный боевой опыт и большая практика стрельбы в боевых условиях…»
Строки, выражавшие уверенность адмирала в победе, звучали после всего этого перечисления не слишком убедительно.
«Приказец-то не для внутреннего потребления, — невольно усмехнулся Егорьев. — Адмирал заранее хочет оправдать себя перед потомками…»
И уже без интереса Егорьев пробежал глазами заключительную часть приказа:
«Господь укрепил дух наш, господь укрепит и десницу нашу…»
Офицеры «Авроры» выслушали приказ с безразличными лицами, — как и предполагал Егорьев, особого воодушевления приказ этот не вызвал.
…Вечером контр-адмирал Небогатов был приглашен к Рожественскому для беседы, как предупредил флаг-офицер, tête-à-tête[16]. В каюте у командующего эскадрой поблескивало на столе серебро дорогого сервиза, разноцветные огоньки вспыхивали в гранях шлифованного хрусталя бокалов.
— Ну-с, Николай Иванович, — Рожественский сам налил вино в бокалы. — За встречу!
Крупный, высокого роста и поэтому немного сутулящийся, с седым ежиком коротко остриженных волос, в мундире без орденов и регалий, Небогатов выглядел совсем «штатским» рядом с эффектным, сияющим Рожественским. Лицо Небогатова, тронутое пятнами старой, незаживающей экземы, утомленное, с глубокими морщинами возле рта, стало сосредоточенным и торжественно суровым.
— Я, Зиновий Петрович, мечтал об этой минуте, — глуховато сказал он. — Мечтал, когда нас швыряло ураганами в Индийском океане. Мечтал, когда мне докладывали о том, что в отряде почти половина матросов поражена болезнями и небоеспособна. Мечтал, когда мы голодали, деля последние крохи пищи… Я знал одно: надо соединиться с вами, и тогда мы станем вдвое сильнее! — Он высоко поднял бокал: — За нашу совместную победу!
— Дай-то бог, дай-то бог, — торопливо согласился Рожественский. И, понизив голос до шепота, вдруг признался: — Я так изуверился в ней!..
На следующее утро пополнившаяся эскадра разделилась: транспорты, крейсера и весь целиком отряд Небогатова были посланы в пролив, на восточную сторону острова Куа, броненосцы остались в открытом море.
Началась новая погрузка угля, хотя ранее заготовленные запасы его не были израсходованы даже на треть. Снова скрипели лебедки, грохотали на рельсах нагруженные мешками артиллерийские тележки, снова матросы бегали взад и вперед, перетаскивая корзины, полные угля; снова черное облако висело над кораблями, и невозможно было понять: что сейчас — утро, день или вечер?..