Закончился ещё один, полный суеты, день. Совсем скоро я окажусь дома и под шум упругих, стучащих по моему подоконнику капель дождя глубоко усну, чтобы снова увидеть Марину. Пускай она опять пугает меня смертельной угрозой – наплевать! Я люблю эту девушку, и обязательно докажу ей это, несмотря ни на что. Разве есть в этом мире что-то сильнее любви? Любовь побеждает любую опасность. Благодаря любви у меня вырастают крылья за спиной, а это ни с чем не сравнимое ощущение. С любовью в сердце мне ничего не страшно: ни пожар, ни потоп, ни любая другая катастрофа.
Примерно так я рассуждал про себя, когда на одном из перекрёстков, перед пересечением с главной дорогой, внезапно увидел стоящего на проезжей части регулировщика. Я заблаговременно затормозил и пригляделся к нему. Высокий человек в черном плаще с капюшоном (наверное, дождевик – подумал я) стоял к нам спиной. В руке он держал нечто отдалённо похожее на палку, только она почему-то была без чёрно-белых полос и, к тому же, казалась слишком длинной для жезла. Прищурившись, я попытался понять, что это было такое, но в сумерках не смог различить подробностей.
– Макс, а чего мы ждём? – спросил тем временем очнувшийся от собственных раздумий Саша. – Машин вроде нету.
– Так ведь регулировщик отвернулся.
– Какой ещё регулировщик?
– Вон, на перекрёстке, – я ткнул пальцем в лобовое стекло.
Саша внимательно посмотрел туда, куда я ему указывал, и удивлённо переспросил:
– Где?!
– Да вот же, впереди. Ну, или это какой-то рабочий, – предположил я. – Не понимаю, что у него в руках. Может это лопата…
– Макс, – встревожено перебил меня товарищ, выкручивая звук магнитолы на «ноль», – хоть убей, но я там никого не вижу. Ни регулировщиков, ни рабочих, ни лопат. Там пусто.
Сзади нам уже начали вовсю гудеть нетерпеливые водители, которые, наверное, тоже не понимали, в чём причина моей непредвиденной остановки. Они торопились домой, а я же, вынужденно затормозив, полностью перекрыл своим автомобилем единственную полосу и создал помеху движению.
– И ты меня убей, – чтобы ответить Саше, мне пришлось повысить голос, иначе он ничего не расслышал бы через гул клаксонов, – но я его вижу так же чётко, как тебя. Давить человека я не буду, пусть шумят, сколько влезет.
Тем временем фигура, наконец, повернулась к нам, и я испуганно ахнул. Внутри у меня моментально всё похолодело от ледяной волны пробежавшегося по телу страха. Я без труда признал этот образ. Чёрный капюшон надёжно скрывал лицо от моих любопытных глаз, но тот самый предмет с длинной рукояткой, издали наведённый на меня остриём, одним своим видом всё объяснил. Он оказался никаким не жезлом гаишника, и даже не лопатой рабочего. Тусклый свет фонаря отбрасывал блики на глянцевую поверхность металлической косы.