– Внимание! – рявкнул репродуктор.
Когда вновь был включен фотореактор и все пришло в порядок, Юрковский рассказал о результатах своей вылазки. Контейнер с «Мальчиком» излучает, но не сильно, едва заметно. Крепления не пострадали – по крайней мере, наружные, – что, собственно, и было самым важным, и сам контейнер не сдвинулся ни на сантиметр.
– Серп Венеры виден простым глазом. А небо… Какая величественная красота! «Открылась бездна, звезд полна! Звездам числа нет, бездне – дна!» – продекламировал Юрковский. – Можно подумать, Михайла Ломоносов побывал в пространстве… Вокруг Солнца – корона, как жемчужное облако! Ну скажите же мне, почему я не поэт? – Юрковский встал в позу и начал: – «Бездна черная…»
– «Бездна жгучая», – серьезно добавил Богдан Спицын, забежавший с вахты глотнуть кофе.
Юрковский поглядел на него с отсутствующим выражением и начал снова:
Бездна черная крылья раскинула,
Звезды – капли сверкающих слез…
…Э-э-э… как там будет дальше?
– Отринула, – предложил Богдан.
– Молчи, презренный…
– Ну, накинула…
– Подожди… минутку…
Бездны черные, бездны чужие,
Звезды – капли сверкающих слез…
Где просторы пустынь ледяные…
– Там теперь задымил паровоз, – закончил Богдан самым лирическим тоном.
И никто не проронил ни слова о злосчастном приключении Быкова в мире невесомости. В планетолете снова воцарились покой, тишина, обычная, почти земная жизнь.
Быков и Дауге сидели в кают-компании за шахматами, когда вошел озабоченный Крутиков.
– Слыхали новость, ребята?
Быков вопросительно взглянул на него, а Дауге, покусывая ноготь, спросил рассеянно:
– Что там еще случилось?
– Связи нет.
– С кем?
– Ни с кем нет. Ни с Землей, ни с «Циолковским».
– Почему?
Крутиков пожал плечами, запустил руку в буфет и достал вафлю.
– И давно нет связи?
– Больше часа. – Крутиков с хрустом раскусил вафлю. – Ермаков с Богданом все перепробовали. Шарили на всех волнах. Пусто, хоть шаром покати. И что удивительно – обычно всегда наткнешься на чей-нибудь разговор. А сейчас на всем диапазоне мертвая тишина, словно на морском дне. Ни единого звука, ни единого разряда.
– Может быть, аппаратура испортилась? – предположил Дауге.
– Все три комплекта сразу? Вряд ли.
– Или антенны не в порядке?
Штурман пожал плечами. Дауге пробормотал: «Опять не все слава богу», – и смешал фигуры.
– Где Володька?
– У себя, наверное…
Быков тронул Михаила Антоновича за рукав:
– Может быть, разладился только прием, и они нас слышат?
– Все может быть. Но вообще – весьма странно. Вдруг ни с того ни с сего отказали все радиоустановки сразу. Никогда еще такого не бывало. Правда, Ляхов предупреждал… Но… это, понимаешь, как-то тревожно… неуютно как-то…