Саму “Хвою” из ресторана вид не было, но кузине быстро наскучило крошить бисквиты на блюдце, и она сама предложила прогуляться. Я тотчас же согласилась, и мы неспешно отправились к гостинице.
С первого взгляда меня постигло жестокое разочарование. Территорию огородили не только для комфорта гостей: стоило нам с Джоаной подойти к воротам, как они распахнулись, являя упитанного служащего в тюрбане с названием гостиницы. За его спиной виднелся темный силуэт сторожки. Охранник бдительно выглядывал в окно, готовый в любой момент прийти на помощь.
- Чем я могу вам помочь? - поинтересовался служащий.
Джоана слегка стиснула мой локоть, жадно осматриваясь. Территория “Хвои” явно заинтересовала ее больше, чем скорбные барельефы на ее ограде, и уходить ей не хотелось.
Я понятливо изобразила Страшно Озабоченную Леди С Туго Набитым Кошельком.
- Наверное, - нерешительно кивнула я. - Я так ошиблась при выборе гостиницы! Местный ветер просто ужасен, на открытой местности только и слышно, как он воет. Это так утомительно! Я надеялась, что в лесной чаще будет тише. Вы не возражаете, если мы осмотримся? Если моей леди понравится здесь, мы немедленно переедем.
- О, разумеется, - тотчас загорелся служащий и прицепился к нам, как репей к подолу.
Через четверть часа я обладала невероятным объемом информации - от полезной до бредовой.
Отбитые сковородкой барельефы вырезаны и с внутренней стороны ограды. Это гордость гостиницы и всего Лиданга: для работы над ними приглашали жриц Храма. Они отказались (не иначе, представили себе, что станется с их творчеством через пару десятилетий), но охотно благословили на благое дело знаменитого господина Шайенна, который украшал королевский дворец в Нальме и Палату Конгресса на Павелле.
Ушлого павеллийца гораздо больше волновала оплата, чем последствия и благословение, и ограда обзавелась вначале живописной, а позже - просто незабываемой резьбой. На этом он не успокоился и подарил гостинице две статуи собственного изготовления - на память о чудесно и плодотворно проведенном времени. Статуи, к счастью, догадались убрать внутрь, и они еще были вполне узнаваемы: две танцующие женщины, как принято выражаться, “в костюме Евы”, с длинными развевающимися волосами и лукавыми улыбками на точеных лицах. При более близком рассмотрении одна из них подозрительно напоминала сестру Нарин в юности, и скульптуры (наверняка по очень убедительной просьбе Храма) от греха подальше установили в центре фонтана в холле гостиницы. Увы, от воды пахло серой, и на статуях непрерывно скапливался желтоватый налет.