— Пап, ты что натворил?!
— Сын!, — еле слышно прошептал Проквуст. — Успокой нашего жреца, позвони маме и вызови сюда Пилевича с грузовиком, надо лошадок вывезти.
— Хорошо, хорошо, ты как?
— Нормально, дай только поспать.
* * *
Проквуст чихнул и проснулся, одеяло ворсинками залезло в нос. Было уже светло, раннее солнышко разгоняло утренний туман. Георг сел, оглянулся. На фоне светлеющего неба на вершине холма стояли две фигуры: Артём и бывший жрец. Проквуст потянулся, вышел из повозки и первым делом подошёл к сосне, погладил её ствол. "Спасибо, опять не подвела!". Сзади послышались торопливые шаги.
— Пап, ты как?!
— Отлично!, — Георг зевнул, кивнул Рукагину, похлопал сына по плечу. — Рассказывай.
— С мамой поговорил, Пилевича известил, он уже нас запеленговал и выслал бригаду, а вот Рукагина до сих пор успокаиваю.
— Рукагин!
При обращении Проквуста колени бывшего жреца подломились и он рухнул на них, упёршись лбом в мелкий песок.
— Рукагин, друг мой!, — Георг наклонился, принялся поднимать жреца за плечи. — Ты что? Вставай!
— Не встану! Только Заратуштре подвластно хождение из мира в мир! Ты его воплощение, я не смею смотреть в твоё лицо!
— Ну-ка!, — рассердился Проквуст. — Быстро встать!
Рукагин подчинился, встал на ноги, но так, как будто с колен и не поднялся: всё его поникшее тело дрожало, а голова так уткнулась в грудь, что лица не разглядеть.
— Рукагин, я не воплощение Заратуштры! Я человек, которого Господь одарил не по заслугам. Я не праведник и даже не проповедник. Смотри мне в лицо смело.
Рукагин, делая над собой усилие, поднял голову.
— Вот так, хорошо! Рукагин. Мне нужна твоя помощь.
— Помощь тебе? От меня?!
— Да. Ты должен присмотреть за моим сыном.
— Пап, что значит, присмотреть?!, — вмешался возмущённый Артём.
— А то и значит, что сказано! Ты молод и поспешен, а Рукагин мудр и осторожен. Обещайте мне оба, что дождётесь приезда бригады Пилевича и ничего, слышите, ничего, не будете предпринимать!
— Гора, — дрожащим голосом спросил бывший жрец, — ты уходишь?
— Да, я должен вернуться, а ты, друг мой, береги моего сына.
— Хорошо, Гора, — Рукагин окончательно пришёл в себя и с достоинством поклонился, — жизнью клянусь!
— Дяди!, — топнул ногой Артём. — А меня никто не хочет послушать?!
— Не будь избалованным дитём, Артём, — мягко сказал Рукагин. — Отец говорил тебе: чти отца и учителя.
— Артём бессильно махнул рукой.
— Да, знаю я. Ладно, пап, не волнуйся, я вернусь к маме. Она мне тут по телефону такое устроила…
— Ну, вот видишь, сынок, как это важно! Ты должен её успокоить, обещаешь?