— Мистер Ленарт! — насмешливо, но четко сказал человек в костюме. Я узнал его, хотя и не сразу, он все-таки больше ассоциировался с белым халатом. Доктор Химмель. — Вижу, реабилитация продвигается весьма успешно, по правде говоря, вы показываете замечательные результаты! Но все же попросил бы прекратить эту игру в ковбоев и индейцев и проследовать с нами. Вас ждет Сан-Квентин. Выйдите на свет!
Он не должен быть здесь, он не принадлежит этому месту. Как он вообще здесь очутился?
— Серьезные отклонения в анимаграмме пациента, — сказала Изабелла. Ее красивое лицо было сейчас озабоченным и совсем чужим. — Восстановление идет с опережением графика. И ускоряется… прямо сейчас.
Доктор возвысил голос.
— Сейчас вы выйдете из своей засады, мистер Ленарт, и подойдете ко мне! Бояться нечего!
Императивная речь, вот как это называлось. Приказ, которого нельзя ослушаться. Я понял, что против своей воли распрямляюсь и встаю, и что мышцы мне больше не подчиняются. Ну, почти не подчиняются.
— Не плачь по мне Жозефина, — успел сказать я, покидая наше убежище. — И не высовывайся.
— Я не умею плакать, Лейтенант, — сказала она грустно.
Может, потом она добавила что-то еще, здесь сложно оставаться уверенным, меня захватили другие дела. Переставляя ноги, будто заводная кукла, я вышел на площадь.
Гудело и бесновалось пламя в высохшем фонтане, омерзительно пахло сгоревшим мясом.
— Великолепно, мистер Ленарт, — одобрил доктор Химмель. Боевики избегали на меня смотреть, только сплевывали на мостовую, да переругивались рычащими низкими голосами. Стволы их дробовиков больше не смотрели наружу, они изучали булыжники под скошенными каблуками их сапог. Опасность миновала, можно было расслабиться.
Но темные фигуры — Храбрец, Дамаскинец и Милостивец — не исчезли! Наоборот, они рассредоточились по площади, перекрыв пути отхода. Черные балахоны колебались от движений воздуха, закопченные небеса отражали красные блики.
Доктор со своими людьми не были заодно с существами в черном! Более того, все указывало на то, что они их вообще не замечали!
Шаркая подошвами, я остановился перед Химмелем. Прекрасная Изабелла смотрела на меня, словно на ожившего покойника. Нет, не так: словно на покойника, который в последний момент оказался обыкновенным человеком. Только очень грязным и вонючим, может быть.
— Просто замечательно, — повторил доктор, потирая руки. — Перед тем, как вы отдадите мне свое оружие и позволите связать руки — исключительно для вашей безопасности, уверяю! — может быть, зададите какие-нибудь вопросы? Боюсь, в дальнейшем это может оказаться затруднительным.