Я молча встала, так и не взяв вещей. Он следил пристально за мной, готовый, похоже, ко всему.
— И почему мы в Эдинбурге? — осторожно начала я с очевидного вопроса.
— Этого требуют правила, — ответил он, — никто не должен знать о том, где ты. Для остального мира ты улетела в Рим.
— Ваше вранье никак не способствует налаживанию нашего сотрудничества, синьор Даррэйн, — выпалила возмущенно, пытаясь удержать его взглядом на достаточном расстоянии. — Откуда мне знать, что у вас в голове?!
Кажется, я превысила допустимый для делового общения децибел, потому как выражение лица Грэгхана стало напоминать мне о его слабой стороне, проявление которой я вот-вот на себе, похоже, прочувствую. Я вдруг рванулась в противоположную сторону с такой скоростью, что мне очень захотелось посмотреть на это со стороны! За моей спиной послышался звук погони, но я точным движением распахнула дверь спальни, и стремительно захлопнула ее, провернув дверной замок. Окинув затравленным взглядом комнату, уже хотела было рвануть в туалет, чтобы отделиться еще одной дверью, но тишина снаружи остановила меня. Либо хозяин самолета не собирался его ломать ради меня, либо просто позволил мне тут запереться.
Я пятилась спиной к кровати, пытаясь унять скачущее где-то в горле сердце, и соображала, что я сделала и, главное, какой у меня выход из данной ситуации.
— Каролина, — услышала я голос Даррэйна так ясно, как будто двери между нами не было вовсе, что навело на мысль о ее в общем-то символической прочности. — То, что мы в Эдинбурге, ничего не меняет, кроме того, что я тебе соврал.
Обычно дальше извиняются за ложь. Грэгхан, видимо, об этом не знал.
— Я вам не верю, — выпалила зло в ответ, — и я вас боюсь! Вы и маму в свое время так похитили?!
— Я никого не похищал! — возмутился мужчина за дверью.
— Что-то я не помню, чтобы вы мне предлагали синюю пилюлю, — проворчала себе под нос.
— Я предложил вам договор, — после мгновенной заминки возразил он, видимо, все же расслышав меня. — Правила для всех одинаковые.
— И что сделала мама? — вдруг спросила я.
Последовало молчание.
— Она не разговаривала со мной до тех пор, пока я не выучил итальянский… — наконец выдавил он.
Я неожиданно для себя фыркнула, сдерживая нервный смешок.
— Каролина, я уже говорил, что не дам тебя в обиду, — услышала я его мрачный голос снова. — Я обещал это Изабелле…
Повинуясь порыву, шагнула к двери и открыла ее. Очень хотелось успеть увидеть его лицо, когда он это произносил. Успела ли я — не знаю. Он встретил меня прямолинейным взглядом, готовый, казалось, ко всему.