— Давайте заново!
Соглашалось, как правило, не больше половины от первоначального состава, да и то, с тайной надеждой, что Клаус не станет надевать им на голову "шлемы". В числе таких наивных оказывался и я, веривший, что справедливость должна восторжествовать, и в следующем раунде "Атаки" мне не достанется гнилое ведро. Но у Клауса на этот счёт было другое мнение, и на мою голову в очередной раз водружался "шлем". Разумеется, это было не честно, но восставать против мнения нашего лидера было опасно. Несогласным Клаус отвешивал затрещину, а потом выгонял, наподдав напоследок под зад ногой. Сейчас подобные игры могут показаться дикостью, но в те годы гуманизм не был приоритетным направлением в воспитании детей. Те, кто раскисал после несильного удара палкой, едва могли бы выжить, окажись они за пределами безопасных горных пещер.
Во мне постепенно зрел протест, оформившийся в немудрёную идею: "если Клаус играет нечестно, то я тоже имею на это право". И однажды я схитрил, подложив под ведро туго свёрнутую накидку, которую захватил с собой. "Шлем" больше не защищал шею, но я имел возможность видеть хотя бы ноги нападавших. Помогло это отчасти, тяжёлое ведро не позволяло быстро уклоняться от палок, и первый раунд "Атаки" я закончил как всегда, на земле. Ударов в тот раз досталось гораздо меньше, и эта маленькая победа придала уверенности.
Во втором раунде я поступил точно также, но уворачиваться не стал. Дождался, когда в поле зрения покажутся ноги противника и ткнул вперёд концом своей палки, нанося колющий удар в живот. Нападавший охнул и сложился пополам. Не мешкая, я сдёрнул со своей головы ведро, нахлобучил его на побеждённого врага, которому и такого толчка хватило, чтобы свалиться на пол. В носу ещё ощущалась вонь от гнилой кожи, но даже это не омрачило моей радости. Никто не обратил внимания, что в рядах сражающихся произошла рокировка. План сработал! Собирая вёдра, Клаус остановился рядом, посмотрел на поверженного мною противника, потом на меня. Похоже, у него возникли подозрения, и он уже собирался что-то сказать, когда потиравший солнечное сплетение "враг" заныл:
— Эй, Ник! Так нечестно! Это он должен быть в шлеме. Не по правилам!
Такие речи всегда действовали на Клауса одинаково. Вмиг посуровев, он приподнял за шиворот недовольного и отвесил ему увесистого пинка под зад.
— Проваливай, плакса! Здесь тебе не место.
Повернувшись ко мне, Клаус спросил:
— Тебя, кажется, Берко зовут?
— Да, — ответил я.
Клаус хлопнул меня по плечу и сказал:
— Пойдём, приятель, поможешь мне раздать шлемы.