— У меня осталось четыре цилиндра, — сказал я. — Думаю, нужно увеличить силу взрыва вдвое.
— Рискованно, — засомневался Франц. — Гляди, какие трещины в скале. Как бы ни рухнуло это всё.
— Мне любой ценой надо открыть эту дверь. Тогда у отца будет шанс, пускай небольшой, но это лучше, чем ничего.
— Поступай, как знаешь, Берко.
— Взрываю все четыре сразу. По полу их уже не катнуть, всё камнями завалено. Было бы хорошо, если бы удалось связать цилиндры вместе…
У Клауса нашёлся обрывок верёвки, с помощью которого я закрепил взрывчатку в единую связку и попросил друзей в этот раз отойти как можно дальше.
— Погоди немного, мы тебе путь расчистим, чтобы никакой задержки не возникло, когда убегать будешь, — предложил Франц. — Как закончим, свистнем.
— Хорошо, — мне было приятно, что друзья заботятся обо мне. — Буду ждать сигнала.
Они ушли, а через некоторое время раздался пронзительный свист. Я швырнул связанные вместе цилиндры и пустился наутёк, ожидая особо сильного взрыва. Парни постарались, убирая с дороги крупные куски камней, поэтому удалось быстро миновать развалины, бывшие когда-то зданием из белого камня. Скала содрогнулась, вздыбилась на большой площади, остатки постройки покачнулись и стали медленно сползать вниз по склону, а сверху уже падали отколовшиеся от скалы громадные камни. В мгновение ока каменная осыпь погребла под собой всё, что не рухнуло в долину, и стало невозможно определить, где начинался проход, который вёл в комнату без окон.
Я в очередной раз потерпел неудачу и теперь уже ничем не мог помочь отцу.
— К тому и шло, — произнёс за моей спиной подошедший Франц. — Ты сделал всё, что мог. Даже если бы использовал только два цилиндра, то без обрушения не обошлось бы.
Мне и самому было это понятно, но так хотелось надеяться на чудо, которое непременно должно случиться, если будешь очень-очень стараться. Я чувствовал себя обманутым ребёнком, которому пообещали сладкое за хорошее поведение и самым подлым образом обманули. Наверное, тогда мне стало ясно, что справедливость — это всего лишь мечта, и никакого отношения к реальной жизни она не имеет.
— Берко!, — окликнул меня Клаус. — Тебя мама зовёт! Она возле камеры.
Я, молча, кивнул и поплёлся туда, где истекали последние мгновения жизни моего отца.
У мамы было печальное лицо, но ни единой капельки слёз я не заметил. Она уже смирилась с неизбежным и готовилась встретить удар судьбы. За моей спиной ещё катились потревоженные взрывом камни, но в их громыхание начал вплетать совершенно другой звук, словно на ветру вибрировала тончайшая полоска стали. Звучание нарастало и внезапно оборвалось, будто лопнула тонкая струна на музыкальном инструменте. Я поздно сообразил, что являлось источником странного звука, и понял, когда мама сникла и закрыла лицо руками. Ещё не веря в случившееся, подключился к ментальному интерфейсу регенерационной камеры, и в голове зазвучала тихая печальная мелодия.