Вдохнул, задержал дыхание. Теперь матери солдатика придет письмо из части, где черными буквами напишут самое страшное в жизни – вы пережили собственного ребенка.
Я поднял голову, посмотрел на свинцовое небо Зоны. Говорят, у китайцев нет богов, а клянутся они небом. Я прошептал:
– Эй! Зона! Дай мне сил отомстить уродам! Не за себя, за Трофимыча, за пацанов!
Нет, ответа я не дождался. В мокрой одежде становилось зябко.
– Ты чего там сидишь?
– Выглядываю, нет ли за нами группы захвата, – ответил я Дельному.
Он приблизился, достал знакомый монокль и стал внимательно созерцать железнодорожную насыпь.
– Там копошатся. Сюда вряд ли пойдут. Это им надо военсталов вызывать, – пояснил он.
– Это как спецназ для Зоны? – пошутил я.
– Да, так оно и есть. Вот у тебя навыков немного, хотя побольше, чем у этих… У простого военного и того меньше. Зато специально обученные люди, знающие эту территорию и носящие погоны, такое наделать могут…
Дельный замолчал. Спросить, наверное, хочет. Так и произошло.
– Там на посту решить вопрос по-хорошему не получилось?
– Как сказать, – произнес я. Эх, артефакт ценою в две жизни! Ладно, Трофимыч советовал говорить помногу, я так и сделал. Долго и детально обрисовывал ситуацию, разговор Чеса и сержанта. Дельный иногда меня прерывал, задавал вопросы, я отвечал, как было.
– Мне Чес слово дал. Он конечно бандит с той стороны Границы, однако за базаром следит. Вернее, должен следить, иначе он сразу опускается в ранге, – сказал Дельный. Усмехнулся:
– Нормально ты ему двинул.
– Убежать не получилось, – доверительно пожаловался я торговцу.
– Я бы тоже рискнул, – спокойно ответил он мне.
Дельный, единственный из нас, кто остался при своей куртке и вещах, даже нагреб дополнительно. С врожденной торговой хваткой, готовый свое не отдавать и урвать кусок у другого.
– Пора есть, – сказал он.
Мы нырнули в здание. Даже разрушенное, оно помогало скрыться от ветра, а костер и запах еды внушали спокойствие. Чес натянул свитер, и уже набивал магазин патронами.
– На стрем, – приказал торговец Унылому. Тот недовольно отложил кусок батона, намазанный жиром, и пробурчал:
– Одежда еще не высохла.
– Так бушлат надень, – посоветовал ему Дельный.
Лицо Унылого аж засветилось от счастья. Лейкопластырь отпал, и теперь уродливая рана выглядела, как пиявка. Я от досады аж скривился. С каждой минутой становится все труднее жить на этом милом свете. Пока Унылый надевал мой бушлат со спрятанным артефактом, я взял кусок батона и размазал тушенку по черствой поверхности. Подождал, пока хлеб пропитается, и надкусил.