Отбросив кинжал, я аккуратно отвел края разрезанного лифа, любуясь откровенным зрелищем, медленно провел ладонями по груди, едва касаясь горячей кожи. Девушка снова выгнулась, судорожно вздохнув, с ее губ сорвался тихий возглас. Я довольно улыбнулся и нагнулся, коснувшись языком трогательной ямочки между ключицами, обвел и подул на влажную кожу, с восторгом ощущая, как тело Ниры отозвалось дрожью на такую простую ласку. И продолжил. Мой рот блуждал по открывшимся просторам, я наслаждался тонким вкусом карамели, остававшимся на языке после каждого поцелуя, пальцы скользили по телу Финиры, поглаживая твердые шарики сосков, лаская изгибы. От негромких постанываний и резких вздохов, музыкой отдававшихся в ушах, мне хотелось еще дольше растянуть эту изысканную пытку и для себя, и для нее. Нира изгибалась, дергала руками, что-то бессвязно шептала, а я уже спустился до призывно торчавших вершинок и с большим удовольствием накрыл одну из них ртом, пощекотав языком и чуть втянув. На сей раз Финира застонала громче, послушно подавшись навстречу, и я слегка прикусил, а потом нежно пососал напряженный шарик.
– А-а-ал!.. – От немного охрипшего, наполненного чувственной негой голоса Ниры я чуть не потерял самообладание, а особенно от того, как она меня назвала.
Пока я игрался со второй вершинкой, мои руки стремительно провели вдоль стройных девичьих бедер, подхватили тонкую ткань и дернули, задирая юбку. При мысли о том, что под ней у Ниры ничего нет, низ живота скрутила горячая судорога, а штаны чуть не лопнули от ставшего каменным члена. В жизни никого так не хотел, как эту нежную девочку, так неожиданно оказавшуюся в моих руках, и это стало для меня открытием. Я уже не думал, что делаю это во имя чьего-то там спасения, я просто хотел сделать ей хорошо, так хорошо, чтобы она забыла свое прошлое окончательно. И я продолжил.
Проложил по животу вниз дорожку быстрых, легких поцелуев, ощущая, как вздрагивает Нира от каждого прикосновения, а мои ладони уже поглаживали коленки, поднимаясь все выше. Мне самому стало невыносимо жарко – и от собственных действий, и от бурлившей в крови страсти, и от реакции Финиры. Она была послушным воском в моих руках, подставляясь под прикосновения и ласки, безмолвно прося большего, но я собирался сделать так, что моя Нира очень скоро будет просить в голос, чтобы я продолжил. Улыбнувшись, поднял голову, на несколько мгновений встретившись с ней взглядом. Порадовало, что мутной пелены в этих чудесных зеленых глазах поубавилось, и чужое, нездоровое вожделение уступило место собственным эмоциям Финиры. А я вдруг осознал, что моя татуировка жарко пульсирует, как обычно, когда я забирал чувства других. Вот только то, что уходило от Ниры, не задерживалось во мне, оно… рассеивалось, растворялось, я служил лишь проводником.