– А что было потом? – Она не знала, как сформулировать свой вопрос: было понятно, что воспоминания об ужасной гибели матери терзают ему душу.
– Потом было следствие. Знаешь, мне же тогда шесть лет было, я ничего не понимал. Много лет спустя тетя Нюра кое-что рассказала. И еще один человек…
– Самородов?
Он покачал головой:
– Нет. Его фамилия была Шкурко. Семен Порфирьевич Шкурко. Он работал следователем в Мурманском управлении внутренних дел и вел то дело, да только ни к чему не привел. Так оно и зависло.
– Почему, Стасик? Неужели не было кроме тебя других свидетелей? Неужели ты никого из них не запомнил? Ты же слышал имя Мишаня!
Он вздохнул и ничего не ответил. В памяти побежали давно забытые картинки…
* * *
Подполковник Шкурко что-то раскопал. Явно раскопал. Стас потом в этом не сомневался. Именно поэтому Семена Порфирьевича и спровадили в девяносто втором на пенсию на три месяца раньше положенного срока – второпях, без соблюдения законной процедуры, выявив какие-то смехотворные процессуальные нарушения в рядовом уголовном деле трехлетней давности, которое он довел до суда. В суде оно не развали– елось, а закончилось обвинительным приговором… От него хотели избавиться как можно быстрее, чтобы он не смог копать дальше и докопаться до самого дна, до разгадки.
Пока жива была тетя Нюра, которая после похорон младшей сестры сразу же оформила над сиротой-племянником опекунство, Стасик не уставал ее теребить вопросами: не нашли ли маминых убийц – пятерых дядек в черных пальто и черных ботинках? Два раза с ним беседовал следователь Семен Порфирьевич. Но стоило ему задать мальчику какие-то более конкретные вопросы – например, какого возраста были те дядьки, запомнил ли он какие-то особые приметы, как Стасик Щербак терялся. Он ничего не мог при помнить: ни лиц, ни цвета волос, ни одежды, ничего… Кроме того, что одного из них звали Мишаня. Правда, следователя очень заинтересовала одна деталь: узкий блестящий предмет, которым Мишаня нанес маме смертельную рану в шею – крест-накрест. Ради этого он и вызвал Стаську на беседу во второй раз. А потом майора Шкурко вдруг перебросили на другое расследование – и дело об убийстве медсестры Мурманского горвоенкомата Ларисы Щербак передали следователю Фадееву Никите Павловичу, а от него – Миронову Андрею Владимировичу. Но ни тот ни другой Стаську уже не вызывали, и вообще, как говорила тетя Нюра, цело оказалось в подвешенном состоянии. Стаська не понимал, что это значит, и воображал себе набитую бумагами толстую папку, которая свисает с потолка на веревке.