– Экий ты бравый, лейтенант, – усмехнулся Погорелов. – Дом уже полгода по рукам гуляет, кого в нем только не было: и немцы, и румыны, и французы, и поляки. Я его уже дважды брал. Эти уроды уже год воюют, ты их шапками не закидаешь, и есть у них парни, которые умеют глотки резать не хуже, чем я. Ты связь со штабом наладил? А то ведь они по привычке в шесть утра начнут его долбить артой.
– А нет связи, – обидевшись на отповедь, зло бросил летеха. – Вообще нет никакой. Посмотри, может, на твоем спутнике есть?
Леня откинул защитный чехол на рукаве и принялся копаться в командирском планшете. На то, чтобы понять, что связь отсутствует, ушло меньше минуты. Он видел всех своих бойцов: и мертвых, и живых, видел по каналу «свой-чужой» парней лейтенанта, но спутники, дававшие связь с бригадой, штабом и артой, просто исчезли, словно и не существовали вовсе.
– Твою ж мать! – охарактеризовал ситуацию Погорелов. – Как им удалось наши спутники заглушить, не было у них таких технологий!
– Спроси что попроще, прапорщик, – хмыкнул лейтенант. Он уже успел устроиться у окна рядом с трупом немца и пытался что-то разглядеть в тепловизор, совмещенный с биноклем. – Ни хрена не вижу, что там, – сообщил он.
Именно в этот момент ответили немцы – откуда-то из-за реки прилетели две тактические малые ракеты. Дом качнулся, пол заходил ходуном, и Погорелов вместе со всеми, кто был на этаже, полетел вниз.
В себя он пришел к девяти утра. Голова гудела страшно. Шлем, конечно, смягчил удар, но… Рядом валялось перерубленное напополам бетонной плитой тело лейтенанта, а вот дальше… Дальше творилось что-то странное: незнакомый боец в обычном общевойсковом камуфляже сидел над трупом товарища и рвал его на части, рвал и жрал куски мяса, с которых лилась кровь. Вообще, обломки были обильно залиты кровью.
Леонид редко страдал сомнениями, жизнь научила командира группы диверсионных и разведывательных операций верить своим глазам, и, если он видел, что человек ест человека, значит, чтобы не съели тебя, надо угрозу устранить. Его рука медленно потянулась к поясной кобуре, в которой дремал спецпистолет «Таран», созданный для разведывательных и диверсионных подразделений, пятнадцатизарядный, со встроенным глушителем и довольно мощным патроном, способным пробить любой защитный шлем, что отечественный, что натовский. Прапорщик не успел сменить после боя магазин, но точно помнил – там должны остаться три патрона. Дистанция до «жруна» была смешная – метров семь. Тихонько лязгнул затвор, легкий хлопок, и бронебойная пуля разнесла голову каннибала.