— Подожди, — повторил Данилюк. — А как же рай, ад… и эта, мусульманская… с гуриями которая… Что-то я их не помню.
— Так это все не здесь. Это в других мирах.
— В других мирах?..
— Конечно. Эти миры так и называются — Рай, Ад и Эта Мусульманская, с Гуриями Которая.
— Серьезно?..
— Шучу. Джанна он называется.
— Так может, мне туда попробовать? Ну, не в Джанну, понятно, но в этот, в христианский…
— Так ты же не христианин.
— Ну да… то есть нет, но… ну я просто не знаю, куда мне еще. Может, хоть там из родни кого найду…
— Ну попробуй, почему бы и нет. Но тогда нам тем более в Черный Город.
Черный Город разместился в самом центре загробного мира. В той его части, что соответствовала Восточной Азии. Как и в мире живых, эти области были самыми людными, самыми оживленными.
И называлось это место Диюй.
Ни один другой загробный мирок не мог соперничать с этим столпотворением. Даже сравнительно плотные территории советских атеистов. Здесь народ просто кишел — куда ни глянь, везде толпы. Бесконечные рисовые поля, настоящее море крыш, бурлящие жизнью рынки.
Преобладали азиаты. От монголов до малайцев, от японцев до индусов. А больше всего китайцев — собственно, сама «страна« носила китайское название.
— Тут в основном буддисты, даосисты и восточноазиатские атеисты, — сообщил Валерий.
— А разве у них не реинкарнация? — спросил Данилюк. — У буддистов в смысле.
— У всех реинкарнация. Но она же не сразу после смерти. Всегда есть какой-то промежуток. Вот они тут и маринуются в ее ожидании.
— Услышал тебя… А индуисты где?
— Эти в Патале. В семи областях била-сварги, под подземным небом. Но это совершенно другое место, туда я отвести не могу.
Данилюк окинул взглядом многолюдную улицу. Все-таки загробный мир чертовски сложно устроен. Возможно, даже сложнее, чем мир живых. У всех какие-то свои правила, и фиг разберешься, кто и куда попадает.
— И как же отсюда попасть в рай? Тот, который христианский. У него название-то есть, кстати?
— Есть. Рай.
— А их бога зовут Бог, — кивнул Данилюк. — Понял принцип.
— Иегова его зовут, — не поддержал шутку Валерий. — А вообще-то Рай просто сейчас самый известный, вот и стал именем нарицательным. В мои времена такого слова не знали — у нас Элизиум был.
Диюй оказался настоящим лабиринтом. Природные и климатические зоны чередовались хаотично, разделяясь на сто тридцать четыре преисподних. Валерий сказал, что когда-то это были в буквальном смысле преисподние, где подвергались карам грешники, но потом все это дело переместили в Ад. Сейчас Диюй — это скорее чистилище, а его преисподние — просто области, районы.