— А кто у тебя по английскому?
Я так удивлен, что она действительно обратилось ко мне, даже не зная, что и делать. В конце концов, я обрел свой голос.
— Засранец Бреннан.
— Роберт, выбирай выражения, — проворчала мама, снова поднимая свою вилку.
— О, он и у меня тоже, — сказала Лана, сдерживая улыбку на моё прозвище для него. — Он мне тоже никогда не нравился.
— Спасибо! — воскликнул я, хлопая в ладоши. — Теперь ты понимаешь? — многозначительно спрашивая маму.
Я инстинктивно повернул голову к Лане, борясь с желанием поцеловать её так, как сделал на прошлый Хэллоуин.
— Не поддерживай его, милая, — вмешалась мама, глядя на Лану. — Больше ему не нужны никакие оправдания, чтобы не ладить с этим человеком.
— Тише, мама, — с ликованием сказал я, поворачиваясь лицом к Лане. — Давай, расскажи нам, почему он тебе не нравится, чтобы я могу раз и навсегда доказать, что не лишён разума.
Мама раздражённо качала головой.
— Ну, у моего друга Ронана лёгкая форма дислексии, а мистер Бреннан не очень сведущ в этом. Иногда он кричит на него, потому что выполнение заданий занимает у него больше времени, чем у остальных. Ронан очень расстраивается по этому поводу.
Чёртов Ронан! Ему лучше быть ей просто другом, как она говорила, а не парнем, иначе я уберу его с дороги. Он не будет класть на Лану свои липкие маленькие лапки, если я решу разобраться с ним. Все же я рад, что Лана завела о нём разговор, поэтому теперь мама, возможно, поверит мне на счёт мистера Бреннана.
— Ну, мама, что ты теперь скажешь по этому поводу? — самодовольно спросил я.
— Роберт, тебе осталось три месяца до окончания школы. Наверное, этот человек не самый лучший учитель, но ты можешь, пожалуйста, потерпеть его это время? У тебя не уйма времени впереди.
— Верно, но я уже долго страдал из-за него и, честно говоря, с меня довольно.
— Не начинай с фразы «честно говоря», Роберт. Ты не твой отец, — проворчала мама.
— Господи, мама, какая часть твоей души так настойчиво стремится заставить меня страдать?
— На сегодня достаточно, Роберт. Я не буду продолжать этот разговор.
Я самодовольно скрестил руки ни груди. Иногда я просто не мог сдержать себя, чтобы не довести маму, и сказал снисходительным тоном:
— Слухи о Фрейде, должно быть, правдивы, говоря, что ирландцы — единственная известная ему раса, которая недоступна для психоанализа, потому что иногда я действительно не могу понять тебя.
— Ты получишь от меня хороший подзатыльник по голове через минуту, если не заткнешься.
— Ах, вот ты опять избегаешь предмета разговора.
Желая оставить за собой последнее слово, я встал из-за стола, оставив недоеденной свою порцию и вышел из дома. Я допоздна не возвращался домой, пока не стал уверен, что мама уже спала.