напиваюсь, так как моё тело не приспособлено к этому.
— О, давай же, Лана, выпей. Немного расслабишься, — говорит Роберт и смотрит на меня в упор.
Я качаю головой и отвечаю:
— Я обычно не пью.
— Тогда пусть этот вечер будет исключением.
— Роб, — говорит Саша, предупреждая.
— Что? Я просто убеждаю её выпить бокал вина. Даже не издеваюсь.
— А она сказала, что не хочет, так что оставь её в покое.
— Она — взрослая женщина. Тебе не нужно говорить за неё, — острит он в ответ.
Чувствуя неудобство за то, что они грызутся, я вставляю:
— Может, один маленький бокал.
Роберт одобрительно улыбается мне.
— Ты уверена? — спрашивает Саша. — Он — задница. Не позволяй ему запугивать себя.
— Я в порядке. В любом случае, я же должна отпраздновать свою первую ночь в Лондоне.
— Вот это я понимаю, — говорит Роберт, протягивая мне бокал и забирая бутылку у сестры. Я держу, пока он наливает и когда заканчивает, делаю глоток. Саша забирает у него из рук бутылку и идёт налить Сандре и Алистеру.
— Это «Шардоне». Что ты думаешь? — спрашивает Роберт, подходя поближе. Его близость вызывает во мне волну тревоги.
Я смотрю в его глаза секунду, и, кажется, ему интересно услышать, что я отвечу.
— Неплохо. Так или иначе, в нём нет остроты дешёвого вина. Насколько мне позволяют судить мои знания, — отвечаю я. Интересно, почему он уделяет внимание мне, когда рядом его друзья?
Роб смеётся.
— Приятно слышать. Ты же немного провинциалка, да, Лана?
Несмотря на то, что его слова звучат обидно, но тон полностью противоположен. Он мягок и почти нежен. Это, определённо, неизведанная территория для нас.
— Лучше уж быть провинциалкой, чем городским снобом, — отвечаю я, сохраняя веселость в голосе.
Он низко смеётся.
— О, значит, я — городской сноб?
Я делаю ещё глоток. А вино действительно неплохое.
— Не знаю... а как ты считаешь?
На его лице медленно растягивается улыбка.
— Мне очень нравится повзрослевшая Лана. Она всё ещё немного стеснительна, но в ней присутствует дерзость.
— Не могу поверить, что ты только что сказал, что во мне есть дерзость. А ты стал дряхлым к своим годам, Роб?
— Что? — ухмыляется тот. — А ты дерзкая в эти дни. Обычно ты была такой обидчивой. Я всегда веселился с тобой или, даже когда ты убегала дуться.
— Ну, теперь мне не шестнадцать, — говорю я жёстче на этот раз. Вдруг я не вынесу того, что все издевательства для него были «весельем». Да, какое же это веселье, делать из меня жалкую.
Он хмурится, когда я ухожу от него и присаживаюсь к Саше и Сандре, которые разговаривают в столовой. Пару минут спустя слышится ещё один стук в дверь. Увидев, что никто не шевелится и не открывает дверь, я решаю взять это на себя.