– Да. Я тоже в это верю… теперь. Знаете, теперь мне очень стыдно… За то, что в колледже я часто пренебрегал занятиями, предпочитая развлечения… Я многое упустил из того, что мне давалось. Правда, потом я осознал это, и довершал образование самостоятельно, благо, возможности у меня были. Если я однажды стану императором… я должен знать, по возможности, всё. Очень плохо, когда верховный правитель оказывается совершенно несведущим хотя бы в какой-то одной отрасли. Это даёт очень много возможностей для злоупотреблений, им становится легко манипулировать.
Дэвид рассмеялся, словно не он был в этой комнате младшим, словно он слушал сейчас наивный лепет ребёнка. Впрочем, это был совсем не обидный смех, в этом он очень напоминал отца.
– Невозможно одному человеку вместить в свою голову всего. Правильно бы было окружить себя доверенными, компетентными помощниками.
– Где ж их возьмёшь… То есть, может потребоваться очень много времени, чтобы понять, компетентен ли этот человек и стоит ли ему доверять. В этом смысле очень тяжело, когда ты уже сразу обладаешь именем, титулом… Все вокруг рады заверить тебя в своей преданности и готовности служить верой и правдой! Если б у меня была возможность пройти с ними какой-то долгий и трудный путь, который мог бы проверить меня и их… Случай обнаружил ненадёжность моих друзей в колледже. А ведь могло случиться так, что мы выросли бы и я всё так же верил бы им. И мог назначить их на какие-то ответственные посты…
– Здесь нельзя руководствоваться одним лишь дружеским расположением. Друг может быть золотым человеком, но ничего не смыслить в том, что ему поручено… Хотя, ради дружбы, ради оправдания доверия он сделает всё, чтоб справиться, и если не умел – научиться.
Теперь уже Винтари улыбался этим наивным речам, и надеялся, что его улыбка не выглядит насмешкой. Но Дэвид не смотрел на него, он смотрел на отсветы на стене с нежностью и, кажется, лёгкой грустью.
- У нас смеются - трудно быть минбарцем, с таким сверхсерьёзным отношением ко всему. А ведь в самом деле трудно…
- Про центавриан тоже говорят, что ими трудно быть.
- И это тоже верно… Про вашу расу некоторые говорят, что вы всё время молитесь, а про нас - что мы всё время пьём. Интересная характеристика, да?
- Глупая.
– Знаете, зачем нам нужны пиршества с обильными возлияниями, Дэвид? Мы очень часто в своей жизни говорим друг другу пышные слова о дружбе, верности и преданности. Это не более чем формула вежливости – ведь как-то некрасиво б было, в самом деле, говорить что-то противоположное… Но там, где много вина, музыки, веселья – сердце расслабляется, теряется контроль. И могут прозвучать слова настоящего признания, настоящего расположения… Эти моменты мы очень ценим. Вы… вы думаете, должно быть, что мы очень жалки, Дэвид?