— Вы что, сошли с ума? — пребывая в полуобморочном состоянии, пробормотала Ракчеева. Вы-вы понимаете, что я буду жаловаться?
— Куда? — усмехнулся Мирутин, — Президенту? Который дал команду Председателю Следственного комитета раскрыть это преступление и доложить в кратчайшие сроки? Тогда вам придется объяснить, как все было на самом деле. Ведь ваши показания ничем не подтверждаются. Свидетели, ехавшие в последнем купе перед туалетом, куда вы отлучались той роковой ночью, не слышали, чтобы кто-то стучал или звал на помощь. Да и зачем постороннему преступнику, якобы убившему вашего мужа, после убийства идти к туалету в конце вагона и с риском, что вы его увидите, открывать вам дверь? А потом, опять же, с немалым риском быть разоблаченным, идти через весь вагон и прятаться в тамбуре, ожидая пока поезд прибудет на станцию или застрянет в снежном заносе. Согласитесь, то, что я говорю, вполне резонно.
— Я буду на вас жаловаться, — прошептала Людмила. — Как-как вам такое вообще могло прийти в голову?
— Жаловаться на следователя, производящего допрос, ваше право. И вам, как адвокату, это известно не меньше моего, — спокойно смотрел на нее Серафим. — Вы можете сразу после допроса зайти в кабинет к начальнику управления, генерал-лейтенанту Рымову, и подать ему на меня вашу жалобу.
— Я, наверное, прислушаюсь к вашему совету, и так и сделаю.
— Отлично. Только сначала давайте закончим наше следственное действие. Скажите, у вашего мужа было завещание?
— Нет, он его не оформлял. У него, знаете ли, несмотря на семнадцать лет в колонии, было хорошее здоровье, и он на тот свет не планировал, — ядовито прошипела Ракчеева.
— Почему вы не обжаловали постановление Верховного суда, в соответствии с которым, оправдательный приговор вашему мужу был отменен?
— А что, приговор Тимофею отменили? — удивилась его жена. — Я впервые об этом слышу. Мне никто никаких постановлений не присылал, — твердо произнесла она.
— И о том, что в отношении вашего покойного мужа судьей Московского городского суда уголовное преследование было прекращено по не реабилитирующему основанию — ввиду смерти подсудимого, вы тоже не знали?
— Впервые об этом слышу от вас, — нахмурилась женщина.
— Тогда у меня к вам будет последний вопрос. Вы допускаете, что когда вы той ночью пошли в туалет, Смакуев или же они с Мастерковым оба, могли вас там закрыть, совершить убийство Тимофея, причем, даже позвав себе в соучастницы Шапокляеву и Шмитюк, а потом разойтись по своим купе. При этом освободить вас могла та же Шмитюк. И если бы вы спросили ее, зачем она вас закрыла, она могла бы соврать, что не понимает, о чем вы ее спрашиваете?