— Спасибо за совет, Илья Геннадьевич, — поблагодарил его сыщик и отключился.
«Действительно, пороть горячку не нужно, — подумал он, — кажется, из-за этой спешки в отпуск и аномальной жары я перестал нормально анализировать складывающуюся ситуацию».
Кстати, сегодня было уже не так жарко. Градусов двадцать пять, не больше. Поэтому он надел рубашку с длинным рукавом и галстук, а кондиционер в его кабинете уже не надрывался от беспрецедентных перегрузок. За выходные он отдохнул и привел мысли в порядок. Теперь нужно было спокойно, без спешки, проанализировать все имеющиеся у следствия факты.
Информация, полученная Андреем в РЖД, не оставляла сомнений, что пассажиры вагона, за известным исключением, были связаны друг с другом. «А как насчет проводника Мишельского? — задался вопросом сыщик. — Его напарница, Вера Симакина, попала в больницу прямо перед выездом поезда в Красноярск. А ведь ее никто не допрашивал. Ни раньше, ни сейчас, что было серьезным упущением в работе следствия. Нужно немедленно поручить своим людям разыскать женщину и допросить ее об обстоятельствах того предновогоднего отравления.
Позвонив Широкову и озадачив его этим поручением, Серафим встал из-за стола и стал прохаживаться по кабинету.
«Если допустить, что Мишельский тоже в деле, а Смакуев при приобретении билетов целенаправленно брал их в его вагон, нужно понять каким образом и где именно познакомились все пассажиры вагона, кроме Мелешкина, Лихоимцева и Джафарова, с проводником своего вагона, между собою, и, самое главное, с Ракчеевой и Смакуевым. Их знакомство должно было состояться задолго до поездки. Ведь все эти люди обязаны были обеспечить алиби друг другу и досконально продумать свои показания. В том числе и проводник Мишельский. Тогда становится понятным, почему Богдана Шмитюк дала показания о постороннем в форме проводника. Они все лгали. Все до одного. Чтобы следствие не смогло сложить мозаику того, как все случилось на самом деле. Вот оно! — Серафим остановился как вкопанный. Сейчас он был похож на ученого, сделавшего великое научное открытие. Впору было закричать: «Эврика!».
Но сыщик, разумеется, ни о чем подобном не думал. Он быстро прошел и сел за свой стол. Взяв ручку и чистый лист бумаги, он принялся чертить схему в виде своеобразной пирамиды.
Вверху он написал фамилии «сладкой парочки» и обвел их прямоугольной рамкой. Ниже, в основании, он поместил фамилии остальных, также обведя каждую фамилию. Между всеми прямоугольниками он нарисовал стрелки, призванные обозначить установленные между фигурантами связи. Серафим поднял глаза к потолку, словно ища там некую поддержку.