Но где же те, что снимают этот фильм? Где оператор со своей кинокамерой (по телевизору Витька не раз видел, как снимают фильмы)? Где режиссер, который волнуется и кричит громче всех? Где, в конечном итоге, другие актеры?
Чтобы лучше их увидеть, Витька поднялся в полный рост и вышел из зарослей. Однако актеров он не увидел. Ни актеров, ни операторов, ни режиссера.
Зато увидели его самого. Один из половцев, оглянувшись в его сторону, внезапно завизжал пронзительным голосом, возвел дыбом своего коня и рысью погнал его на парня.
«Напугать хочет» — промелькнула мысль. Однако у нападающего было такое разъяренное лицо, он так угрожающе поднимал над головой копье, что ноги сами собой понесли Витьку к спасительному углублению с полуразрушенным навесом. Оттуда он вьюном проскользнул через отверстие к своей пещере и затаился в углу.
Собственно, испуга Витька не чувствовал. Он был убежден, что нападающий со свирепым лицом — не кто другой, как актер, переодетый в половецкий наряд. Вот сейчас он соскочит из коня, просунет голову в отверстие и, улыбаясь, спросит: «Что, парень, испугался? А ну, взлезай, идем ка посмотрим, что будет дальше».
Однако вместо лица в отверстии появилось копье и принялось пырять по сторонам.
«Вот, дурак! — возмутился Витька то ли на копье, то ли на всадника — А если бы вот я или кто-то другой стоял посреди пещеры»?
За копьем в отверстии появилась голова в приплюснутом шлеме. Узкие глазенки, вероятно, еще не привыкли к полутьме, потому что нападающий плотно зажмуривал и открывал веки. Витька и сам не мог понять, каким образом в его руке очутился отцовский фонарик.
«Ну, я же тебе сейчас покажу, как тыкать копьем» — злорадно подумал Витька и направил ослепительный луч в нападающего.
Ужас исказил и без того неприятное лицо половца. Глаза его почти вылезли из орбит. Некоторое время его рот судорожно разевался — точь-в-точь, как у карася, который очутился на берегу. А затем прозвучал такой напуганный вскрик, что у Витьки закололо в ушах. Приглушенно бухнуло о пол копье и плоское лицо исчезло, будто его и не было. Лишь слышалось как отдаляется пронзительный голос, как в ответ ему отозвалось еще несколько то ли разгневанных, то ли напуганных голосов.
Вдруг звяканье мечей прекратилось, по земли рассыпалась частая тревожная дробь копыт — и все утихло.
Несколько минут Витька неподвижно сидел в своем закоулке и прислушивался к каждому шороху. Однако его ухо так и не смогло уловить ничего угрожающего. Разве что со стороны Чертова Яра доносилось приглушенное гуденье вертолета.