Она облегченно вздохнула, выпила залпом стакан воды, страх улетучился, но еще ручонки подрагивали от пережитого волнения.
«Смеяться надо мной вздумали, — шипела она, — ничего, я вам еще покажу»… Целый час размышляла, придумывая разные козни, но ничего толкового в голову не приходило. Хотелось устроить особенную пакость, чтоб долго помнили и боялись. Здесь сразу с кондачка не возьмешь, подумать надо основательно, но и затягивать ситуацию не хотелось. Что делать, что делать? Зинка снова и снова перебирала все известные гадости. Сплетнями здесь не отделаешься, необходимы действия.
Эврика… она поняла, что надо сделать. Быстро слазила в подполье, доставая две литровые бутыли самогона, сунула их в холщевую сумку и стала пробираться через огород к лесу. Отойдя подальше, чтобы в деревне не увидели, куда она пошла, свернула на дорогу и зашагала.
Идти далеко, но ноги сами несли ее, подгоняемые видениями расплаты. Иногда она шептала губами в злорадном удовольствии, не сомневаясь в успехе, в который поверила полностью. «Ничего, вы еще у меня попляшете, на всю жизнь запомните, как со мной тягаться».
Двадцать километров она отмахала за три часа, словно молодка, сразу направилась к дому участкового.
— Здравствуй, Олег Евгеньевич, здравствуй. Что-то ты у нас совсем не появляешься, али хворь какая взяла? Я и подлечиться тебе принесла, — она выставила на стол две бутыли самогонки.
Участковый уполномоченный капитан Устинов Олег Евгеньевич служил в полиции уже десять лет. Участок площадью большой, а проживало народу немного. Например, в Михайловке, что в двадцати километрах от поселка, шестьдесят пять человек, еще дальше в деревне — один житель остался. В деревнях народ пил, иногда дрались между собой, но без обращений в полицию, все равно телефона нет. Выходило, что по статистике участок тихий, без серьезных правонарушений.
Устинов приезжал в Михайловку только за самогонкой. Зинка давала ему бесплатно, и он ее не трогал. Оформив ее официально доверенным лицом, получал информацию, писал потом, что проведена профилактическая работа и все в ажуре. Сообщения имелись, меры принимались, на надуманность никто не взирал — главное отчитаться достойно.
Чаще писал он, конечно, сообщения сам от имени Зинки, чего она и не знала. Местный, он помнил всех по именам и фамилиям, знал, кто склонен к пьянству. Колька, например, состоял на учете, но об этом даже не догадывался.
В отделе имелись сведения, что Устинов сам попивает горькую и иногда превышает полномочия, сажая кого-нибудь из местных в собственный сарай на несколько суток. Но официальных жалоб не поступало, да и кто поедет служить в такую дыру.